Роберт Штайгервальд - Введение в марксистскую философию

Таким образом, все обстоит как раз наоборот: если бы материалисты были корыстными, им надо было бы держаться сильных мира сего, чтобы иметь от них что-нибудь.

А теперь взгляните, какую позицию занимают в по- литических битвах представители идеалистической философии? На чьей стороне стоят те, кто втолковывает нам, что духовное важнее, чем материальное богатство. Взять, к примеру, церковь. Разве не стоит она на стороне богатых, власть имущих? Где и когда церковь как единая организация участвовала в революции вместе с угнетенными и эксплуатируемыми против богатых и власть имущих?

Ф. Энгельс говорил: благонамеренные буржуа понимают под материализмом обжорство, пьянство, похоть, плотские наслаждения и тщеславие, корыстолюбие, скупость, алчность, погоню за барышом и биржевые плутни, короче — все те грязные пороки, которым они сами предаются. А идеализм они превозносят как веру в добродетель, во всеобщую человеческую любовь и вообще в «лучший мир». Но они лишь кричат о нем перед всеми. На самом же деле они в него не верят. Естественно, существуют и исключения. О них я еще буду говорить.

Весьма вероятно, что тот или иной читатель спросит: а разве представителям идеалистического мировоззрения нечего возразить вам, марксистам, когда вы ставите основной вопрос философии и материалистически на него отвечаете? Конечно, возражения у них есть. Они говорят, например: мы можем признать вместе с вами, материалистами, что вне человеческого духа и независимо от него существует мир. Но мы принимаем, продолжают они, что этот мир возник благодаря творческому акту некоего внечеловеческого духа. Марксистов, по их мнению, надо критиковать за то, что они допускают существование только человеческого духа и не признают существования духа, находящегося вне мира.

Известный католический богослов, член ордена иезуитов Г. Веттер говорит: вполне возможно допустить вместе с вами, марксистами, независимое от нашего сознания бытие внешнего мира. Но при этом нужно придерживаться той точки зрения, что «природу сотворил сверхмировой дух». Марксизм, по его словам, совершает «мошенничество», отождествляя бытие вне человеческого сознания с природой, материей. Если помимо человеческого сознания существует еще сверхчеловеческий, объективный дух, то и мир вне нас не является сугубо материальным. (Важно запомнить, что в философии понятие «объективное» означает то, что существует вне и независимо от нашего сознания.)

Итак, Г. Веттер и ряд других философов являются приверженцами такого варианта идеалистического ми- ровоззрения, который исходит из наличия объективного духа. Если бы этот объективный дух существовал, то веттеровская критика марксизма была бы справедливой. Однако непоколебимый логический принцип гласит: тот, кто оспаривает наличие некоторой вещи, не должен доказывать ее бытие, а вот тот, кто нечто утверждает, должен чем-то это доказать. Все философы-материалисты оспаривают наличие некоего внемирового (объективного) духа. Теологи же утверждают его существование. Следовательно, они и должны доказать, что внемировой дух существует. Ссылка на «предположения», которых можно «придерживаться», не является доказательством. Ведь в соответствии с нашими желаниями или фантазиями мы можем «предположить» все, что угодно, а потом «стоять» на этом. Но от того только, что я «предполагаю» наличие у себя тысячи марок, я их еще не имею в действительности. Все дело в том, можно ли доказать и доказуемо ли вообще существование внечеловеческого (объективного) духа. И здесь сам Г. Веттер вынужден признать, имея в виду представителей естественных наук: «...по решающему вопросу: существует ли вне материи еще и нематериальная действительность,— они вообще не высказываются». Но если естественные науки не подтверждают существования объективного духа, то нет основания вводить его в нашу мировоззренческую дискуссию.

Г. Веттер говорит и о том, почему невозможно научно доказать существование внечеловеческого сознания. Такое сознание, такой дух должен был бы быть вечной сущностью. Но что значит «вечный»? Любая попытка прояснить этот вопрос должна исходить из весьма «посюсторонних», мирских процессов возникновения и исчезновения отдельных вещей и явлений. Представление о вечности возникает в нашем сознании следующим образом. Мы отправляемся от вещей и явлений нашего мира. Мы наблюдаем их непрерывное становление и исчезновение. Это наблюдение связывается у нас с пониманием, что нечто не может возникнуть из ничего (в соответствии с неопровержимо доказанным законом сохранения, то есть несотворимости и неуничтожимости массы и энергии). Следовательно, мы с полным научным основанием можем утверждать: вечен мир в своем становлении и исчезновении, мир и ничто другое.

Единственный случай, когда мы можем сказать, что нечто является вечным, относится к миру, природе, но никак не к внемировому духу, существование которого невозможно доказать.

Религия оказывается здесь в мучительном положении. Что делать? Богословы заявляют: об этом мире мы кое-что знаем, о боге же — ничего. Но бог должен быть совершенно другим, чем человек. Если человек смертен, то бог не смертен. Я цитирую: «...этот божественный способ бытия мы можем постичь только путем отрицания соответствующего тварного способа бытия». Так написано в «Философском словаре», изданном в католическом издательстве «Гердер».

Г. Веттер, написавший немало книг против марксизма, понимает, что не решает проблемы, когда говорит обо всем том, чем бог не является: он не смертен, не пространственен и т. д. При этом он делает такой трюк — вместо «не» он ставит «сверх». Я цитирую: «Вечность бога» — это сверхвременной способ бытия... вообще не имеющий ничего (!) общего с временной дли- тельностью и последовательностью моментов, с возникновением и исчезновением». Таким образом, и Г. Веттер упирается в... ничто. Он определяет вещь через то, что она не есть. Наука о правильном мышлении, логика, называет это «негативным определением», то есть объяснением через отрицание, и зачисляет его в ряд грубых ошибок мышления.

Допустим, мне надо рассказать человеку, который никогда не видел собаку и ничего не слышал об этом животном, о том, что такое собака. И если я говорю ему: «Собака — это не кошка, не лошадь, не свинья», то я ни в малейшей степени не объясню ему, что же такое собака. Точно так же по сей день богословы говорят лишь о том, чем не являются «способ бытия бога», «вечность». Г. Веттер утверждает даже, что бог — это не только временное, но и пространственное ничто, что он есть «центр, фокус, который хотя... прост и непротяженен, но не представляет собой нечто пустое и бытийно бедное». А вот как нечто, не находящееся ни в пространстве, ни во времени, может все-таки быть в наличии как нечто, не имеющее протяженности, но тем не менее не являюще- еся пустым, причем об этом «нечто» можно сказать лишь то, что оно не есть — уразуметь все это — удел не знания, не логического мышления, не научного доказательства, а чисто религиозной веры. Бытие бога, вообще внемирового духа недоказуемо средствами науки, разума, логики!