Ларс Свендсен - Философия философии

И хотя я старался сделать книгу как можно более доступной, мне не удалось полностью избежать применения специальной терминологии. Пожалуй, такая книга должна служить в первую очередь картой философского ландшафта. Как и любая другая, эта карта содержит множество названий. Тому, кто немного знаком с философией – в особенности новейшей философией – большинство этих названий будут знакомы. Для прочих читателей я привожу ссылки на философские энциклопедии.

Ограниченный объем книги не позволяет подробно рассказать обо всех философских школах и традициях – франкфуртской, кембриджской и оксфордской школах, но одна из глав посвящена различию между аналитической и континентальной философией, поскольку это различие сыграло – и до сих пор играет – решающую роль в развитии современной академической философии. И хотя эта книга написана норвежским автором, в ней вы не найдете описания воззрений норвежских философов, в первую очередь потому, что отдельной философской традиции, которая бы коренным образом повлияла на понимание того, что есть философия, в Норвегии не существует. Точно так же не существует и отдельной истории норвежской философии. Нельзя сказать, чтобы Норвегия особенно выделялась на карте современного философского ландшафта, о чем мы говорили выше. Пожалуй, самой любопытной чертой норвежской философии является необыкновенно большое число профессиональных философов, что, в свою очередь, объясняется потребностью в большом количестве преподавателей для подготовки студентов к обязательному экзамену по философии, который сдают в бакалавриате и магистратуре.

В главе 1 я даю краткое изложение различных вариантов ответа на вопрос «Что такое философия?», после чего пытаюсь поразмышлять о том, почему мы начинаем заниматься философией и на каких основах покоится философская наука (глава 2). Затем я останавливаюсь на взаимоотношениях между философией и наукой (глава 3), литературой (глава 4) и историей философии (глава 5). В следующем разделе (глава 6) я рассказываю о расколе между аналитической и континентальной философией, сильно повлиявшем на современную философскую традицию. Таким образом, в первых шести главах я постепенно описываю инвентарь, которым пользуется философская наука. В оставшихся главах, которые с одной стороны более нормативны, а с другой – более субъективны, я рассказываю о том, какой должна быть современная философия с моей точки зрения. В главе 7 я обосновываю метафилософскую позицию, которую можно назвать прагматическим плюрализмом или перспективизмом. Затем я привожу аргументы за то, что философия снова должна стать любомудрием (глава 8), и показываю, в чем именно деятельность профессионального философа не соответствует этому идеалу (глава 9). И наконец, я объясняю, почему философия будет существовать всегда (глава 10).

Работая над этой книгой, я, как и всегда, получал ценные комментарии от друзей и коллег. Я многим обязан Анне Гранберг, Эйвинну Раббосу, Ингрид Углевик, Кнуту Оготнесу и Кнуту Олаву Омосу.

Что такое философия? На это вопрос можно дать множество ответов, и все они будут очень разными. Можно ответить описательно и дать детальное описание проблем, решением которых занимаются и занимались философы, то есть перечислить философский инвентарь. Можно обратиться к социологической науке и ответить описанием и анализом того, чем занимаются философы по роду деятельности, насколько мне известно, подобное исследование никогда не проводилось. Можно попытаться дать ответ, продемонстрировав типичное решение какого-нибудь философского вопроса. А можно ответить нормативно, то есть описать, какой должна быть философия.

Чтобы оставаться живой, философия не должна ограничивать себя рамками, в которых она существовала прежде. Кроме того, она не должна соответствовать пониманию философии, которое было принято в определенное время. Границы и методы философии всегда составляют одну из ее проблем, и они всегда открыты для пересмотра. Нет такого философского аргумента или утверждения, которое нельзя было бы оспорить. Не существует и общепринятых методов или общепринятых авторитетов, к которым мы могли бы обратиться. Абсолютно все элементы философии, включая и легитимность существования самой философской науки, могут быть подвергнуты сомнению. В платоновском диалоге «Теэтет» Сократ говорит, что главный вопрос не в том, о чем бывает знание или сколько бывает знаний, а в том, что такое знание само по себе. Как правило, философия обращена не к частностям, но к общему, она пытается ответить на вопросы вроде «Что есть предмет?» или «Что такое чувства?». Впрочем, эта нацеленность на общее нередко становилась поводом для критики. Так, Витгенштейн утверждает, что важнейшее требование к философскому исследованию – отдать должное феноменам и что самые большие сложности возникают у нас именно из-за ориентированности на общее, заставляющей нас пренебречь опытом, который можно почерпнуть из частностей. В философии ничего нельзя принимать как данность, даже сам предмет философии и ее определение. «Сущность» философии, если она вообще имеет место быть, невозможно объяснить, передать, скорее она заключается в деятельности, которая заставляет нас постоянно задаваться вопросом о ее цели и смысле.

Вопросы «Что такое математика?», «Что такое физика?», «Что такое биология?» – это не вопросы соответствующих наук. Это вообще не научные вопросы, а философские. И вопрос «Что такое философия?» – тоже философский. Таким образом, философия оказывается единственной дисциплиной, которая изучает саму себя. Каждый философ имеет какую-то метафилософскую позицию – явную или неявную, – поскольку любое философствование неизбежно строится на каких-то теоретических предпосылках. Эти предпосылки можно обсуждать на метафилософском уровне. Всякая философия содержит в себе – или, по крайней мере, подразумевает – некое понимание сущности и целей философии. Некоторые авторы редуцируют это понимание до одной-единственной характеристики – метода (к примеру, лингвистического анализа) или определенного содержания, – другие опираются на более сложную концепцию. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что явная или неявная рефлексия, присущая всякой философии, делает невозможным нейтральный ответ на вопрос о том, чем является философия и чем она должна быть.

Невозможно провести совершенно четкую границу между философией и тем, что ею не является, не причинив ущерб собственно философии. К примеру, мы не можем однозначно отделить философию от науки, с одной стороны, и искусства, с другой. Разумеется, существуют философские концепции, посвященные именно такому разграничению, однако эти концепции всегда слишком поверхностны и не вмещают всех богатств, которые может предложить философия. Порой понятие «философия» употребляется в очень узком смысле, когда определенная традиция или школа пытается присвоить его себе. Например, представитель какой-нибудь философской традиции может заявить, что философы другой традиции занимаются не «настоящей философией», а всего лишь «эмпирической психологией» или «историей идей». Ни одно сжатое определение не способно охватить все многообразие философии. Конечно, можно потрудиться и составить такое широкое определение, которое включит в себя все возможные варианты, но подобное определение окажется бесполезным, поскольку под него будут подпадать любые – хоть сколько-нибудь общие – попытки понять мир. Чуть точнее можно охарактеризовать философию как мышление о мышлении, то есть осмысление собственного восприятия. Но и это определение нельзя назвать удачным, поскольку многие философские учения описывают далеко не только наше восприятие различных феноменов, но и сами эти феномены.