Массимо Пильюччи - Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь

Умеренность — проявление воздержанности и самоконтроля во всех сферах жизни.

Ну вот мы и освежили в памяти основные принципы, которые лежат в основе стоической системы. Теперь мы хорошо экипированы для того, чтобы приступить к освоению двенадцати духовных упражнений, извлеченных мною из «Энхиридиона» Эпиктета (а точнее говоря, Флавия Арриана):

1. Анализируйте ваши впечатления. «Так вот старайся говорить [165] «Так вот старайся говорить…»: «Энхиридион» Эпиктета, I.5. всякой неприятной фантазии [впечатлению]: "Ты являешься всего лишь умственным представлением и притом вовсе не тем, чем кажешься". Затем исследуй его и испытай по тем правилам, какие у тебя имеются. Прежде всего задайся вопросом, относится ли это видение к тому, что в нашей власти, или к тому, что вне ее. И если оно относится к тому, что вне нашей власти, то пусть у тебя под рукой будет следующее суждение: "Ко мне это отношения не имеет" ["Это не моя забота"]».

С этого классического принципа дихотомии контроля я и начал свою книгу. Эпиктет советует нам развивать привычку применять одну из основных его доктрин: всегда анализировать свои впечатления, то есть наши первичные реакции на события, людей и сказанные нам слова. Для этого необходимо удерживать себя от поспешных эмоциональных реакций, отстраняться от ситуации, чтобы дать себе простор для рационального обдумывания, и задаваться вопросом, находится ли это в нашей власти (и тогда мы должны предпринять соответствующие действия) или нет (значит, это не ваша забота).

Например, за несколько дней до написания этой главы я отравился испорченной рыбой и целых два дня влачил поистине жалкое существование. Обычно в таких ситуациях люди жалуются и ищут сочувствия. Однако, проанализировав свои первоначальные «впечатления», я осознал, что биохимия моего организма и его борьба с токсинами определенно не находятся в моей власти (хотя решение съесть рыбу в конкретном ресторане, конечно же, полностью зависело от меня) и я не могу изменить того, что уже случилось. А раз так, жаловаться и возмущаться не имело смысла. И хотя людям свойственно искать сочувствия у других, когда им плохо, стоики считали неприемлемым навязывать свои проблемы окружающим, если те ничем не могут помочь. Другими словами, стоики считали, что можно и должно сочувствовать другим людям, но просить сочувствия самому — слишком эгоцентрично и потому неприемлемо. Поэтому я последовал совету Эпиктета: отнесся к случившемуся как к биологическому факту, предпринял надлежащие медицинские меры (выпил пробиотики) и выработал правильное отношение к этой ситуации. Оно было таким: «Да, сейчас я не в состоянии работать и писать. Надо подождать, пока я поправлюсь, а пока вместо работы я могу заняться чем-то другим».

Слова Эпиктета: «Это не моя забота» — часто истолковывают неверно. Речь идет не о том, что мы не должны заботиться о происходящем с нами. Например, пищевое отравление как нельзя лучше напомнило мне, что стоики считали здоровье предпочтительной безразличной вещью, то есть тем, к чему нужно стремиться, но, разумеется, не поступаться при этом своей личностной целостностью и добродетелью. Но если вы действительно ничего не можете сделать в данной ситуации, то должны перестать «заботиться» о ней, поскольку она находится вне вашего контроля. Ларри Беккер называет это «аксиомой нецелесообразности» и дает ей предельно четкую формулировку: «Агенты не должны пытаться делать что-либо [166] «Агенты не должны пытаться делать что-либо…»: Lawrence C. Becker, A New Stoicism (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997), 42. (или быть кем-либо), если это является логически, теоретически или практически невозможным». Очень мудрые слова, на мой взгляд.

2. Напоминайте себе о бренности вещей. «В каждом из предметов [167] «В каждом из предметов…»: «Энхиридион» Эпиктета, III. , очаровывающих душу, приносящих пользу и вызывающих к себе любовь, помни говорить себе, каков он, начав с предметов самых незначительных. Если ты любишь горшок, говори: "Я люблю горшок [вещь из хрупкого фарфора]". Ведь если он разобьется, это не приведет тебя в смятение. Если ты любишь своего ребенка или жену, говори, что ты любишь человека [смертного]. Ведь если он умрет, это не приведет тебя в смятение».

Этот отрывок из «Энхиридиона» неизменно шокирует студентов, услышавших его впервые. Но именно это положение стоической мудрости чаще всего подвергается неправильному толкованию и даже намеренному утрированию. Вот почему так важно разобраться, что же имеет в виду Эпиктет. Понятно: больше всего смущает то, что философ сравнивает отношение к горшку с отношением к жене и ребенку. Ограничься он первым примером, мы бы восприняли его высказывание как разумное напоминание о том, что не следует привязываться к вещам. Возможно, оно прозвучало бы даже как предостережение против потребительства. (Потребительство вовсе не современное американское явление; оно процветало еще в Римской империи — конечно, среди тех, кому это было по карману.) Однако вторая часть этого фрагмента показывает по-настоящему глубокое понимание человеческой природы, и для ее правильного истолкования могут потребоваться некоторые дополнительные разъяснения. Если на то пошло, стоицизм был задуман как философия любви, а не как философия бездушного пренебрежения к людям и их страданиям.

Во-первых, давайте вспомним исторический контекст: Эпиктет писал во времена, когда даже императоры (например, Марк Аврелий) теряли своих детей и любимых людей, умиравших преждевременной смертью в результате болезней, войн и случайного насилия. И хотя сегодня большинство жителей развитых стран мира (особенно белых мужчин) избавлены от этих опасностей, человеческая жизнь все равно остается эфемерной. Люди, к которым мы глубоко привязаны, могут покинуть нас в любую минуту без предупреждения.

Второе и наиболее важное: Эпиктет призывает здесь не к бесчеловечному равнодушию по отношению к нашим близким, а к абсолютно противоположному: мы должны ценить своих близких и каждую проведенную с ними минуту, должны помнить о том, что они вскоре могут нас покинуть. Каждый, кто терял любимых и родных, понимает, о чем говорит Эпиктет. Когда римские военачальники праздновали свои военные триумфы в Вечном городе, кто-нибудь время от времени шептал им на ухо: «Memento quod est homo» («Помни, что ты только человек»). И мы тоже должны помнить об этом в нашей жизни и в наших отношениях с близкими людьми.

Позвольте мне снова привести пример из собственной жизни. Примерно в то время, когда я всерьез заинтересовался стоицизмом, моя мать умерла от рака. За 10 лет до этого по той же причине я потерял отца (вероятно, в обоих случаях болезнь была спровоцирована курением). Обе эти потери глубоко затронули меня, но не потому, что меня связывали с родителями идиллические отношения (вовсе нет; фактически меня вырастила и воспитала бабушка по отцовской линии и ее муж, мой приемный дед), а потому, что меня покинули два человека, благодаря которым я пришел в этот мир. Потеря родителей для большинства из нас становится значимым переходным моментом в жизни. Их смерть перенести очень тяжело, какими бы ни были обстоятельства в каждом конкретном случае. Тем не менее я заметил, что мое отношение к болезни и последующей смерти каждого из моих родителей отличалось.