Платон - Собрание сочинений. Том 1

c

коль скоро он явил нам множество разнообразных соображений не только о Гомере, но и относительно ряда других поэтов [2].

Евдик.Ну уж ясно, что Гиппий не откажет тебе в ответе, если ты у него о чем-либо спросишь. Послушай, Гиппий, ты ведь ответишь, если Сократ задаст тебе свой вопрос? Не правда ли?

d

Гиппий.Было бы очень странно, Евдик, с моей стороны, если бы, прибывая всякий раз с родины, из Элиды, в Олимпию на всенародное празднество эллинов, я предоставлял себя в храме в распоряжение всякого, желающего послушать заготовленные мною образцы доказательств, и отвечал любому на его вопросы [3], а тут вдруг попытался бы ускользнуть от вопросов Сократа!

364

Сократ.Блажен ты, Гиппий, если каждую Олимпиаду прибываешь в святилище столь уверенным в расположении твоей души к мудрости! Я был бы удивлен, если бы кто-нибудь из атлетов входил туда столь же бесстрашно и с такой же уверенностью в готовности своего тела к борьбе, в какой ты, по твоим словам, пребываешь относительно своего разума.

Гиппий.Моя уверенность, Сократ, вполне обоснованна: с тех пор как я начал участвовать в олимпийских состязаниях, я никогда ни в чем не встречал никого мне равного.

d

Сократ.Выходит, Гиппий, что прекрасен этот дар мудрости – твоя слава – и для града элейцев и для твоих родителей! Однако что скажешь ты нам относительно Ахилла и Одиссея: который из них достойнее и в чем именно? Пока нас здесь было много и ты держал свою речь, я упустил сказанное тобою; я воздерживался от вопросов – и из-за присутствия огромной толпы, и чтобы не перебивать твою речь своими вопросами. Теперь же, поскольку нас мало, а наш Евдик побуждает меня к вопросам, ответь и разъясни нам получше, что говорил ты об этих двух мужах? Какое различение ты здесь проводишь?

c

Гиппий.Но, Сократ, я хочу еще яснее, чем раньше, изложить тебе свой взгляд и на них и на других мужей: я утверждаю, что Гомер изобразил самым доблестным мужем из стоявших под Троей Ахилла, самым мудрым – Нестора [4], а самым хитроумным – Одиссея.

Сократ.Поразительно, Гиппий! Но не будешь ли ты так добр не смеяться надо мной, коль я с трудом усвою сказанное и буду часто тебя переспрашивать? Прошу тебя, попытайся в своих ответах быть кротким и невзыскательным.

d

Гиппий.Позором было бы для меня, Сократ, если бы, обучая всему этому других и считая возможным брать за это деньги [5], я не проявил бы снисходительности к твоим вопросам и кротости в ответах.

Сократ.Ты прекрасно сказал. Когда ты утверждал, что Ахилл изображен самым доблестным, а Нестор – мудрейшим, мне казалось, я понимаю твои слова; в но вот когда ты сказал, что поэт изобразил Одиссея как самого хитроумного, я, по правде сказать, совсем не понял, что ты имеешь в виду. Скажи же, чтобы я лучше все это постиг: разве у Гомера Ахилл не представлен хитроумным?

Гиппий.Отнюдь, Сократ. Напротив, он изображен честнейшим простаком, особенно в «Мольбах», где, изображая их беседующими друг с другом. Гомер заставляет Ахилла сказать Одиссею:

365

b

Эти слова раскрывают характер каждого из мужей, а именно правдивость Ахилла и его прямоту, а с другой стороны, многоликость и лживость Одиссея. Ведь, по Гомеру, эти слова Ахилла направлены против Одиссея.

Сократ.Вот теперь, Гиппий, я, кажется, понимаю, что ты говоришь: ясно, что многоликого ты почитаешь лживым.

c

Гиппий.Именно так, Сократ. Как раз таким изобразил Одиссея Гомер всюду – и в «Илиаде», и в «Одиссее».

Сократ.Значит, Гомеру, видимо, представляется, что один кто-то бывает правдивым, другой же – лживым, а не так, чтобы один и тот же человек был и правдив и лжив.

Гиппий.Как же иначе, Сократ?

Сократ.А твое собственное мнение, Гиппий, такое же?

Гиппий.Безусловно. Было бы странно, если бы оно оказалось иным.

Сократ.Пожалуй, оставим в покое Гомера: теперь уже невозможно его допросить, что именно он разумел, сочиняя эти стихи.

d

Но поскольку, как видно, ты становишься сам ответчиком и тебе кажется, что ты единодушен с Гомером, то и говори сразу и за Гомера и за себя.

Гиппий.Пусть будет так; спрашивай что хочешь, только покороче.

Сократ.Как, по-твоему, лжецы не способны к действию – подобно больным – или они все же на что-то способны?

Гиппий.Я считаю их даже очень способными и весьма на многое, особенно же на обман людей.

e

Сократ.Значит, по-твоему, они очень способны, а также и хитроумны, или ты это мыслишь иначе?

Гиппий.Именно так.

Сократ.А хитроумные они обманщики по тупости и неразумию или же благодаря изворотливости и разуму?

Гиппий.Безусловно, благодаря изворотливости и разуму.

Сократ.Итак, похоже, что они умны.

Гиппий.Клянусь Зевсом, даже слишком.

Сократ.А будучи умными, они знают, что делают, или не ведают?

Гиппий.Весьма даже ведают, потому и злоумышляют.

Сократ.А зная то, что они знают, невежды они или мудрые?

366

Гиппий.Они мудры в таких вот вещах – в обманах.

Сократ.Постой. Давай припомним, что ты сказал: ты признаешь, что лжецы – люди способные, и умные, и знающие, и мудрые в своей лжи?

Гиппий.Да, признаю.

Сократ.А правдивые люди и лживые отличаются друг от друга и во всем друг другу противоположны?

Гиппий.Да, таково мое мнение.

Сократ.Послушай же: лжецы, согласно твоему утверждению, относятся к людям способным и мудрым

Гиппий.Несомненно.

b

Сократ.А когда ты утверждаешь, что лжецы способны и мудры в одном и том же, ты разумеешь, что они способны лгать, когда им угодно (относительно того, в чем они лгут), или что они не способны на то, в чем они лгут?

Гиппий.Я утверждаю, что они на это способны.

Сократ.Итак, если это обобщить, можно сказать, что лжецы – люди способные и мудрые в лжи.

Гиппий.Да.

Сократ.А человек невежественный и неспособный лгать, значит, не будет лжецом?

Гиппий.Конечно же.

Сократ.Следовательно, способный человек – это каждый, кто может делать то, что ему угодно, если это ему угодно?