Марк Митин - Диалектический материализм

Таким образом для правильного понимания фашизма необходимо уяснить выражаемое в нём двуединство наступательной активности реакционного крупного капитала и судоржности, беспочвенности этой активности.

Типичнейшим образцом фашистской философии является «учение» лейб-философа Муссолини, его «духовного маэстро» и бывшего министра просвещения Дж. Джентиле.

Философия Джентиле — этого «духовного предка фашизма» — является ярким выражением «уродливости идеологических форм» фашизма. Это — ясная и недвусмысленная философия «упрочившегося у руля государственной власти» и полностью «обнаружившего себя как террористическая диктатура крупного капитала» фашизма. Неогегельянство Джентиле представляет собою чёткое философское отражение указанного выше реакционного наступления капитала в условиях глубочайшего всеобщего смертельного кризиса капитализма.

Отправным пунктом философии Джентиле является поповский субъективный идеализм Беркли, который Джентиле хочет соединить с идеалистической диалектикой, освободить от непоследовательности и противоречий и довести до логического конца. Джентиле не скрывает, что его «актуализм» — доведённый до крайности идеализм — представляет собой род мистицизма и поповщины.

Основным принципом философии Джентиле является безудержное проведение до конца идеализма, отрицание независимой от сознания объективной реальности. «Раз мир есть мир высшего опыта, раз мир опыта есть произведение Я, и следовательно выражение как творческой энергии, так и познавательных способностей того же Я…, — то необходимо отшвырнуть от себя всякую идею, всякую веру, всякий образ мыслей, дающий повод искать действительности вне Я… Необходимо со всей решительностью, покорно, мужественно и со страстью сознающего свою ответственность человека утверждать эту истину, содержащую все остальные: что истинный мир есть мы; бытие есть познание, познание, которое есть бытие» [76]. Действительность для субъективного идеалиста Джентиле представляет собой вечную, первичную, чистую субъективность. Объект растворяется в субъекте. Ничто не существует вне духа. Мышление абсолютно и независимо. Оно не нуждается ни в каком носителе, ни в каком мыслящем существе. Не только вещи, но и люди не существуют вне мышления. «Поскольку мы познали другого… наш ближний перестаёт существовать вне нас». Это мыслящее без реального мыслящего существа, не нуждающееся в мозге и поглощающее своего ближнего «мы», по утверждению Джентиле, «не находится в пространстве и во времени, напротив, пространство и время, всё, что располагается пространственно и постепенно, следует во времени, находится в нас» [77].

Но и это не удовлетворяет Джентиле, не является для него достаточным. Чтобы быть вполне последовательным, идеализм должен сделать ещё шаг вперёд. И этот шаг Джентиле считает важнейшей особенностью своего «учения», тем «новым», что он внёс. Это «новое» заключается в том, что не только материальные вещи, но и мысли растворяются в мышлении. Мысли, мыслимое как слишком «предметное», «объективное», «должны уступить первенство мышлению как „ чистому акту “», «чистой субъективности». Этот акт является основой «диалектики».

Диалектика, согласно Джентиле, присуща только духу . Природа же, вещи — недиалектичны, они — мёртвые, косные продукты диалектики духа , результат прекращения процесса. Идеалистическая диалектика Гегеля является для Джентиле несовершенной потому, что она есть диалектика мыслимого, а не мыслящего актуального духа, она слишком «объективна», «предмета», «субстанциональна». Для фашистского философа диалектичность есть чистая субъективность ; действительность есть никогда не осуществляющееся осуществление. Я, диалектика есть свобода Я.

Здесь мы подошли к принципу, составляющему ядро философии чернорубашечников, к принципу «свободы». Как бы дико и нелепо ни было это словосочетание (свобода и фашизм), принцип «свободы духа» является излюбленным философским коньком идеологов фашистских палачей и тюремщиков. Но о какой «свободе» идёт речь? Ясно, что не о свободе от классового гнёта. Речь идёт не о куцой буржуазной «свободе» — формальной демократической «свободе» слова, печати, собраний, которой так хвасталась буржуазия; с призрачными остатками такой свободы сейчас зверски расправляются фашисты. Фашистская «философия свободы» представляет собою философию остервенелого противодействия исторической необходимости , отчаянную судорожную попытку потерявшей почву под ногами буржуазии во что бы то ни стало задержать колесо истории, удержаться, устоять перед роковой для неё неизбежностью. Фашистский актуализм есть философия реакционной активности , наступления теряющего почву под ногами обречённого класса.

Осуждённый историей на гибель реакционный класс, буржуазия, не может опираться на объективную необходимость. Эта необходимость несовместима с её «свободой», т. е. с её классовыми интересами, и всецело противоречит ей. Вот почему философия современной буржуазии объявляет объективную необходимость призраком, от которого буржуазия хочет (но не может) освободиться. И так как этот призрак даёт весьма реально знать о себе, то буржуазной философии не остаётся ничего иного, как объявить священный крестовый поход всех сил чёрной реакции против исторической необходимости. Она создаёт «учения», пришпоривающие буржуазию к борьбе, к активности, к тому, чтобы применить все средства, все силы, чтобы продержаться, устоять, вопреки и против исторической необходимости. Таков актуализм Джентиле. Этот актуализм чистой субъективности есть философия воинствующего фашизма, философия последней бешеной схватки обречённой буржуазии за сохранение и удержание своего господства.

«Актуализм» есть философское обоснование фашистской «действенности»: экономического удушения рабочего класса, фашизации государственного аппарата буржуазии, усиления репрессий и свирепого белого террора, массовых арестов рабочих, закрытия революционных организаций, расстрелов рабочих демонстраций, стачечников, убийства революционеров по суду и без суда и многолетних каторжных приговоров (см. резолюцию X пленума ИККИ).

По своей логической форме философия Джентиле всего ближе к субъективно-идеалистической диалектике Фихте, но своей реакционностью она отличается от буржуазно-революционной по своей тенденции философии немецкого классического идеалиста Фихте. В обоих случаях имеет место позиция действенности, активности на идеалистической основе. Но идеалистическое учение о действенности было у Фихте выражением революционных антифеодальных устремлений молодой немецкой буржуазии и в то же время её слабости, ограниченности, отсталости. Поэтому революционная активность переносилась им в сферу чистого духа в интеллигибельный мир, становится бесплотной мечтой о действенности. У Джентиле же «актуализм» выражает реакционное наступление на пролетариат, притом наступление капитализма, теряющего почву под ногами, стремления которого всё больше лишаются основания в диалектике развития объективной исторической реальности.