Аниций Манлий Торкват Северин Боэций - ТЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАКТАТЫ

Так вот, из всех вышеперечисленных [субстанций] не может быть личности, очевидно, у неживых тел - в самом деле, кто станет говорить о личности камня? - ни у тех живых тел, которые лишены чувственного восприятия - не может ведь быть личности у дерева; наконец, нет личности и в теле, лишенном разума и рассудка (intellectus et ratio), - ибо нет личности лошади, или быка, или других бессловесных животных, живущих только чувствами без разума. Но мы говорим о личности человека, Бога, ангела.

Далее, из субстанций одни - универсальны, другие - частны (particulars). Универсальные [субстанции] - это те, что сказываются о единичных [вещах], как, например, "человек", "животное", "камень", "дерево" и тому подобное, то есть роды и виды. Ибо и "человек" сказывается о единичных людях и "животное" о единичных животных и "камень" и "дерево" - о единичных камнях и [кусках] дерева. Частные же [субстанции] - это те, которые не сказываются о других, как, например, "Цицерон", "Платон", "вот этот камень, из которого сделана вот эта статуя Ахилла", "вот это дерево, из которого изготовлен вот этот стол".

Так вот, применительно к универсальным [субстанциям] нигде не может быть речи о личности; но только применительно к единичным и индивидуальным. В самом деле, нет личности животного или человека вообще; но Цицерон, или Платон, или другие единичные индивиды могут быть названы [отдельными] лицами.

Итак, поскольку личность есть только у субстанций, причем разумных; поскольку всякая субстанция есть природа; и поскольку, наконец, личность присуща не универсальному, а только индивидуальному, постольку определение личности найдено: "Она есть индивидуальная субстанция разумной природы (naturae rationabilis individua substantia)" [26]. Однако этим определением мы обозначили то, что греки зовут hypostasis (ипостась). А ведь слово "лицо" (persona) произошло совсем иначе: оно произведено от тех личин [или масок], которые служили в комедиях и трагедиях для представления отдельных друг от друга людей. [Слово] persona образовано от [глагола] personare (громко звучать) с облеченным ударением на предпоследнем слоге. А если [произносить его] с острым ударением на третьем слоге от конца, сразу станет видна его связь со словом sonus (звук). И это не удивительно: ведь полая маска непременно должна усиливать звук.

У греков также есть слово, обозначающее [театральную] маску: prosopon, оттого что она накладывается на лицо перед глазами: para toy pros toys opas tithesthai. А так как гистрионы, надев маски, представляли в трагедиях и комедиях индивидуальных людей, отличающихся друг от друга, - Гекубу или Медею, Симона или Хремета - поэтому-то и прочих людей, которые узнаются каждый благодаря определенным своим чертам (forma), латиняне стали называть "лица" (personae), а греки - prosopa.

Однако греки гораздо более четко обозначили индивидуальную субсистенцию (subsistentia) разумной природы, назвав ее hypostasis; у нас же не хватает слов для обозначения, и потому мы сохранили переносное название, именуя "лицом" (persona) то, что они зовут hypostasis (ипостась).

Итак, более опытные в словесном выражении греки называют индивидуальную субсистенцию hypostasis (ипостасью). Так что, пожалуй, и мне позволительно воспользоваться греческим языком, [чтобы выразить понятия], впервые выработанные греками и переведенные на латынь: "Ai oisiai en men tois khatholoy eigai dynantai en de tois atomois khai khata meros monon hyfistantai", - что значит по-латыни: "Сущности могут быть и у универсалий, но в качестве субстанций они существуют только и отдельных индивидах". (Essentiae in universalibus quidem esse possunt, in solis vero individuis et particularibus substant). В самом деле, понятие (intellectus) об универсальных вещах получено из отдельных [предметов]. И потому, раз сами субсистенции есть в универсалиях, но получают субстанцию [только] в отдельных [предметах], [греки] справедливо назвали hypostasis (ипостасями) эти субсистенции, субстанциально существующие по-отдельности (particulariter substantes). Ведь всякий, кто вглядится достаточно глубоко и внимательно [в эту проблему], увидит, что субсистенция и субстанция не одно и то же.

Ибо словами subsistentia и subsistere мы называем то, что греки зовут oysiosis и oysiosthai; а как "substantia" и "substare" мы переводим их hypostasis и hyfistasthai. Субсистенция - это то, что само не нуждается в акциденциях для того, чтобы быть. А субстанция - это то, что служит неким подлежащим для других акциденций, без чего они существовать не могут; она "стоит под" (substat) акциденциями как их подлежащее. Таким образом, роды и виды - только субсистенции; ибо роды и виды не имеют акциденций. А индивиды - не только субсистенции, но и субстанции, ибо сами они не нуждаются в акциденциях для того, чтобы быть; сами они уже образованы собственными [признаками] и видовыми отличиями; акциденциям же они служат подлежащими, давая им таким образом возможность быть. Вот почему греческое einai и oysiosthai мы переводим как esse и subsistere ("быть" и быть "субсистенцией"), а hyfistasthai как substare ("быть субстанцией").

Греция отнюдь не "скудна словами", как замечает в шутку Марк Туллий. Для обозначения [наших понятий] "сущность" (essentia), "субсистенция" (subsistentia), "субстанция" (substantia), "лицо" (persona) у греков ровно столько же слов: сущность у них называется oysia, субсистенция - oysiosis, субстанция - hypostasis, лицо - prosopon.

Что же до индивидуальных субстанций, то греки назвали их hypostaseis, видимо, потому, что они находятся под другими (subsunt), служа как бы под-кладкой (subpositae) и под-лежащими (subiectae) для [вещей] (quibusdam) как акциденций. По той же самой причине и мы переводим греческие hypostaseis как "субстанции", то есть те, что подлежат (subpositae). А так как сами греки те же самые субстанции иногда называют prosopa, то и мы можем звать их "лицами" (personae).

Итак, oysia - это то же самое, что "сущность" (essentia); oysiosis - то же, что "субсистенция"; hypostasis - то же, что "субстанция"; prosopon - то же, что "лицо".

Но при этом грек не скажет hypostasis о неразумных животных, в то время как мы зовем их "субстанциями"; и вот почему. Это имя употребляется [у греков] для обозначения лучших [субстанций], чтобы выделить высшее: если не описанием (descriptio) природы, которое указывало бы, в чем заключается их субстанция (secundum id quod substare est), - hyfistasthai, - то хотя бы названием: hypostasis, или "субстанция".

Так вот, человек, [к примеру], есть сущность (essentia), т.е. oysia; и субсистенция, т.е. oysiosis; и субстанция, т.е. hypostasis, и личность, т.е. prosopon. А именно, он есть "oysia" и сущность, поскольку он есть; а oysiosis и субсистенция - поскольку он не [находится] в каком-либо подлежащем; он есть hypostasis и субстанция, поскольку служит подлежащим (subest) для других, не являющихся субсистенциями, то есть oysioseis; наконец, он есть prosopon и личность, поскольку он - разумный индивидуум.

Бог также есть oysia и сущность: ведь Он есть, и - более того - Он есть Тот, от Кого происходит всякое бытие. Он есть oysiosis, то есть субсистенция, ибо Он существует (subsistat), не нуждаясь ни в чем [для того, чтобы существовать]; о Нем говорится также hyfistasthai, поскольку Он является субстанцией (substat enim). Исходя из этого, мы и говорим, что есть одна oysia или oysiosis, то есть сущность, или субсистенция Божества; но три hypostaseis, то есть три субстанции. Именно согласно этому сказано, что у Троицы единая сущность, но три субстанции и три лица (personae).