Томас Метцингер - Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель эго

В это трудно поверить. Вы не можете в это поверить. Возможно, это и есть суть загадки сознания. Мы чувствуем, что ее решение радикально контринтуитивно, противоречит всем вашим представлениям и ожиданиям. Отражение более широкой картины не умещается в тоннеле эго – оно бы разрушило сам тоннель. Иначе говоря, если бы мы хотели пережить эту ситуацию как истинную, это было бы возможно только путем радикальной трансформации нашего состояния сознания. При переходе от исследований мозга на уровень философии эта истина, возможно, является самой важной.

Возможно, здесь поможет метафора. Метафорически, основная идея этой книги в том, что, читая предыдущие абзацы, вы – организм как целое – непрерывно и ошибочно принимали себя за контент я-модели, активированной в настоящее время вашим мозгом. Но в то время, как эго всего лишь является, было бы неверным сказать, что это иллюзия: метафора всегда ограниченна. Все это происходит на базовых уровнях нашего мозга (философ назовет этот уровень обработки информации «субличностым», а компьютерщик – «субсимвольным»). На этом фундаментальном уровне, формирующем предварительные условия любого знания, истинность и ложность еще не существуют. Нет и существа, способного иметь иллюзию о себе. У этого субличностного процесса нет действующего лица: нет злого демона, ответственного за создание иллюзии. Да и субъекта иллюзии тоже нет. В системе нет никого, кто мог бы ошибаться, – гомункула не существует. Имеется лишь динамическая самоорганизация новой связной структуры – а именно транспарентной я-модели в мозге, – что и означает быть одновременно никем и эго-машиной. В общем, на уровне феноменологии и нейробиологии осознаваемое Я – это не форма знания и не иллюзия. Это просто то, что есть.

Нельзя не заметить, что на данный момент как в естественных науках, так и в философии вырисовывается новый образ человечества. Его возникновение вызвано открытиями не только молекулярной генетики и эволюционной теории, но и когнитивной нейронауки сознания и современной философией сознания. На этой критической развилке важно не смешивать описательные и нормативные аспекты антропологии – науки о человеке. Следует старательно различать два важных вопроса: «Что такое человек?» и «Чем человек должен стать?».

Очевидно, что эволюционный процесс, который создал наши тела и мозг вместе с нашим сознающим разумом, не представлял собой целенаправленную цепочку событий. Мы – генетически копирующиеся устройства, способные вырабатывать осознаваемые я-модели и создавать большие сообщества. Еще мы способны создать фантастически сложную культурную среду, которая, в свою очередь, формирует и постоянно добавляет новые слои к нашим я-моделям. Мы создали философию, науку, историю идей. Но за этим процессом не стояли намерения – он стал результатом слепой, восходящей самоорганизации. Да, у нас есть сознательный опыт воли, и, занимаясь философией, наукой и прочей культурной деятельностью, мы ощущаем себя намеренно действующими лицами. Однако когнитивная нейронаука теперь говорит нам, что за этими занятиями никто не стоит, что это результат действующего снизу вверх процесса без Я, производимого мозгом. Что все это в итоге для нас значит, еще предстоит выяснить.

Между тем происходит нечто новое: сознающие эго-машины начали неперестанно, систематически, строго методически расширять свои знания путем создания научных сообществ. Они понемногу открывают тайны разума. Проявляется его глубинная структура. Процесс жизни отражается по-новому в осознаваемых я-моделях миллионов созданных им систем. Более того, ширится понимание условий, которые сделали все это возможным. Это процесс приобретения знаний меняет содержание наших я-моделей – как внутренних, так и их внешних версий в науке, философии и культуре. В тоннель эго вторгается наука.

Возникающий образ Homo sapiens – это образ вида, члены которого ранее жаждали обладать бессмертной душой, теперь же понемногу понимают, что они – эго-машины, не имеющие своего Я. Биологический императив – жить, и, более того, жить вечно, – тысячелетиями выжигался у нас в мозгу, в нашей эмоциональной я-модели. Однако новейшая версия когнитивной я-модели говорит нам, что все попытки осуществить этот императив окажутся тщетными. Смертность для нас – это не только объективный факт, но и субъективная пропасть, открытая рана в феноменальной я-модели. Мы подвержены глубинному, встроенному экзистенциальному конфликту, и, кажется, мы первые существа на этой планете, осознавшие это. Фактически, многие из нас большую часть жизни пытаются избежать его осознания. Быть может, эта особенность я-моделей и объясняет нашу неотъемлемую религиозность: мы и есть тот процесс, который неустанно пытается исцелиться, стать цельным , согласовать то, что мы знаем, с тем, что мы чувствуем, с тем, что не может быть правдой. В этом смысле эго есть тоска по бессмертию. По сути эго представляет собой систему, для которой важность собственного существования почти бесконечна. Классической мыслью в этом контексте является то, что многие виды нашей культурной деятельности направлены на то, чтобы повысить это чувство собственного достоинства. Эго возникает отчасти из постоянных усилий поддержать свою цельность и цельность организма, несущего эго в себе; отсюда постоянное искушение пожертвовать интеллектуальной честностью в пользу красивых чувств и спокойствия души.

Эго развивалось как инструмент социального познания, и одно из его величайших функциональных преимуществ состоит в том, что оно позволяет нам заглянуть в сознание других животных и собратьев по виду – чтобы затем обманывать их. Или обманывать себя. Поскольку встроенная в нас экзистенциальная потребность в полной эмоциональной и физической безопасности никогда не осуществится, мы обладаем сильной тягой к самообману и причудливым системам верований. Психологическая эволюция наделила нас неудержимым стремлением удовлетворять эмоциональную потребность в стабильности, чувстве защищенности и осмысленности, создавая метафизические миры и невидимых личностей 2. Если духовность можно определить как видение того, что есть – как отказ от поисков эмоциональной безопасности, – то религиозная вера представляется попыткой сохранить эти поиски путем перестройки тоннеля эго. В этом смысле вера лишена духовности. Религиозная вера – это попытка наделить жизнь глубоким смыслом и поместить ее в позитивный метаконтекст, это глубоко человечная попытка наконец почувствовать себя дома . Это стратегия, призванная перехитрить гедонистическое «беличье колесо». На индивидуальном уровне религия, кажется, одна из самых успешных попыток достичь временно стабильного состояния – не хуже любых известных на сегодняшний день наркотиков. Выглядит так, будто новая наука нас этого средства лишает. Возможно, возникающая пустота – это одна из причин нынешней вспышки религиозного фундаментализма даже в светских обществах.