Юрий Низовцев - Чудеса в решете

Собственно, «погружение» сознания в конечное, живое существование раз за разом и есть решение проблемы сохранения себя в качестве активного.

Существование в вещах и среди вещей, а также рядом с иными сознаниями в виде живого, с одной стороны, позволяет сознанию по реакциям окружающего на свои действия корректировать структуру собственного ядра, чтобы не утерять способность к стремлениям по сохранению своей коренной особенности — активности, а с другой стороны, позволяет пытаться использовать изменения, которые оно способно так или иначе ощущать и/или осознавать, с пользой для себя, а не во вред.

Разнообразие ситуаций в каждом конечном существовании для любого индивидуального сознания означает обретение им в бесконечном числе частиц сознания только одному ему присущего лица.

Так идет развитие живых существ и сознания в них, то есть исходные частотные сбои в структуре активного не приводят его к катастрофе (распад, или потеря формы), поскольку ядро активного восстанавливается в конечном, что делает частотную проекцию Единого устойчивой в целом, а каждую частицу сознания — способной участвовать в формировании времени и, как следствие, вещных миров во времени.

Таким образом, конечное необходимо бесконечному не только для функционирования дуального мироздания как вневременной и вместе с тем временной системы, которая этим самым удерживается в равновесии, но и для стабилизации активного в мироздании, что делает активное неизменным и вечным по своей сущности, но вместе с тем бесконечно меняющимся.

При этом больше возможностей для развития среди всего живого имеют существа с самосознанием, которые понимают себя и, стараясь сознательно сохранить своё ядро, не упускают возникающие возможности для собственных изменений — времени для этого у них предостаточно, так как имеющееся в них сознание его и формирует для собственного размещения каждый раз. Поэтому самосознающее существо, например, человек, в жизни есть и опора для сознания на его бесконечном пути по конечным островкам реальности, и вместе с тем плацдарм для изменения себя в каждой из реальностей.

В результате, индивидуальность не теряется, но облекается каждый раз в иные «одежды», которым несть числа. Так что каждое сознающее себя существо может быть уверено в том, что ядро его индивидуальности не претерпевает фатальных изменений ни при каких обстоятельствам, которые есть всего лишь нечто внешнее, создаваемое в определенной степени им самим для своего рода испытаний себя же в них (1, гл. 1.2).

Человеческое сознание в собственной ограниченности, в частности, из-за признания одинарности (единственности) мироздания, практически всегда ищет в любом процессе, по крайней мере, начало.

Даже лучшие умы человечества, например, Декарт, Беркли, Кант, Гуссерль, основывая свои рассуждения на единичности мироздания, были вынуждены смириться с необходимостью признания внешней безличной силы как перводвигателя, хотя противоречивость и фантастичность этой силы — Бога — очевидна.

Материалистическая теория самодвижения материи, которая должна, по мнению материалистов-догматиков, объяснить всё, является на самом деле неадекватной по целому ряду причин.

Самодвижение материи, по определению, полагается вечным.

В этом случае сразу же возникает несколько вопросов.

В частности, хотелось бы знать, по какой причине самодвижение неживой материи произвело живое и перешло в русло его развития, спровоцировав начало «прогресса»?

Поскольку никакого разумного объяснения этому факту материалисты, к которым относятся и марксисты, дать не в состоянии, постольку начало развития (прогресса) признается ими спонтанным, то есть, в отличие от христианских воззрений, — делом случая, флуктуации, то есть некой неопределенности непонятно чего. Так что эта неопределенность в отношении начала всего у материалистов-догматиков (случай) и христиан (внешнее фантастичное существо) в своей глубине одна, что бы марксисты-материалисты и святые отцы ни говорили. Однако насчет конца всего живого материалисты умалчивают, так как сам этот факт для них неприятен и непонятен, хотя, раз было какое-то начало прогресса, то должен быть и какой-то его конец.

Далее, любое движение невозможно без времени, по которому оно и отсчитывается. Однако для отсчета времени требуется наблюдатель, без которого нельзя судить, есть ли движение или его нет; стало быть, отсутствие разумных существ в роли наблюдателей означает проблематичность движения, как такового.

Кроме того, любое движение в условиях сопротивляющейся среды — другая среда нам неизвестна — требует постоянной подпитки движущейся материи для сохранения движения. Самодвижущаяся материя тем самым невозможна без постороннего источника, или движителя, так как она сама вечным двигателем не является.

В отношении начала и конца всего сущего, более разумна модель индуизма. Индуисты полагают идущие в мироздании процессы бесконечными, но, пугаясь бесконечного развития, не представляя его сущности, они сводят эти процессы к бесконечной череде повторяющихся, одинаковых, замкнутых кругообразных движений-циклов.

Поэтому и тут не удается избежать начала, поскольку в каждом цикле оно есть, а значит, опять же некая внешняя, или божественная сила требуется для почина.

Однако начала у мироздания в целом не может быть по нескольким причинам.

Любое начало требует некую постороннюю силу для инициации и некий материал. Однако по отношению к мирозданию ни того, ни другого до его начала существовать не могло, поскольку до начала, по определению, не было ничего и никого.

С другой стороны, если признать, что ничто есть потенциально всё в своей бесконечности и безвременности, то выход из безвременности в изменения это как бы Единое организовать не способно в своей отдельности, поскольку для выхода ему потребовалась бы опять же некая посторонняя сила. При этом безвременное и бесконечное Единое должно таковым и остаться — оно не может превратиться в конечное само по себе.

Стало быть, начало мира не случается само по себе и допустить его слабое человеческое сознание может только обращением к некоей неопределенности в форме Бога, саморазвития непонятно чего и от чего, бессмысленного круговращения.

Однако подобный подход возникает лишь от бессилия.

Более перспективной, по-видимому, является предложенная здесь равновесная модель дуального мироустройства. В соответствие с ней становится понятным, каким образом всё и ничто, или Единое не остается в небытии, и почему ни в каком начале мироустройства нет необходимости.