Array Коллектив авторов - Сингулярность. Образы «постчеловечества» (сборник)

Еще Кропоткин писал, что передел собственности богатых не приведет к резкому улучшению жизни неимущих, каждому из них достанется слишком мало.

Поэтому для достижения изобилия новый строй должен был быть намного эффективней капитализма. Коммунистические эксперименты не привели к созданию такого сверхэффективного хозяйства.

В СССР быстро убедились, что общественное благо – недостаточно сильный мотив.

Трудовые и творческие достижения требуют личной, в т. ч. материальной заинтересованности. Начался подкуп творческой элиты премиями и подачками, создали прикормленную рабочую аристократию – стахановцев, произошел отказ от партмаксимума, была создана система привилегий для номенклатуры. А могло ли быть по-другому?

Наверное, нет. В случае максимального равенства эффективность режима была бы настолько низка, что он просто не смог бы долго продержаться (как при военном коммунизме).

Часто коммунисты пытаются обосновать свою убежденность в изначально коллективистской, альтруистической природе социальной психологии людей с помощью примеров из зоопсихологии. Но есть более корректные примеры не из жизни разных птичек и зверушек, а из истории человечества. Ведь не могло быть случайностью или результатом чей-то злой воли, что за всю эту историю существовали только четыре варианта мотивации к труду: голод, корысть, насилие, творчество. Человека может заставить трудиться или голод, или стремление повышать свой уровень жизни, или мотыга условного «красного кхмера», или желание реализовать свое творческое предназначение. Если труд не дает человеку возможность добиваться решения личных частных задач, его можно заставить трудиться только с помощью угрозы расправы. Поэтому эгалитарные, коллективистские режимы всегда в истории опирались на грубое насилие.

Но даже если бы мечты классиков об обществе-коммуне, где все коммунары тесно связаны между собой совместной работой и бытом, реализовались, она не принесла бы людям свободу.

Коллектив может быть таким же угнетателем, как и хозяин или государство. Перефразируя Пушкина, можно сказать: зависеть от хозяина, от государства, от начальства, от коллектива – не все ли нам равно. Человек стремиться к свободе от другого. Вне зависимости, кто этот другой: чиновник, хозяин компании, начальник, сосед по коммуналке или занудные коллеги по работе.

Мечты коммунистических классиков об обществе свободно развивающихся индивидов, незнающем принудительного наемного труда и какого-либо подавления личности, могут осуществиться только на основе индивидуализма, социальной атомизации, сочетания конкуренции и сотрудничестве в творчестве.

Коммунизм – новое посткапиталистическое общество равенства и свободы – всегда воспринимался как коллективистский, общинный рай. Сколько было иллюзий и надежд по поводу различных коллективистских экспериментов в первые десятилетия советской власти. Однако коллективистский рай быстро превращались в коммунальный ад. Жизнь в коммуналках, общагах и всяких «домах коммуны» сопровождалась мерзкой склокой и взаимной ненавистью. Со всеми известными сопутствующими обстоятельствами вплоть до плевков в суп ближнего и драк в очереди к общему туалету.

Люди использовали любые возможности, чтобы отгородиться от коллектива, въехать в собственные индивидуальные квартиры, заполучить личный садовый участок и автомобиль.

В общем практика коммунистических экспериментов доказала, что заставить людей жить коммуной, делиться между собой насущным можно только под угрозой удара полпотовской мотыги по голове или чего-нибудь в этом роде.

Конечно потребность в коммуникациях – одна из базовых мотивов человеческой деятельности. Но, поправим Маслоу, потребность в коммуникациях по свободному выбору данного индивида. С теми людьми, с кем ему хочется общаться, в том объеме и при тех обстоятельствах, при которых для него это общение комфортно. Другой не менее важной человеческой потребностью и правом является возможность избегать нежелательные, принудительные коммуникации с другими людьми, т. е. не только устанавливать необходимые социальные контакты, но и отказываться от навязываемого общения.

Экономика капитализма, его корпоративная культура, так же как и хозяйство социалистических стран, основаны на принудительном коллективизме; на работе трудовых коллективов с постоянным составом, обязательном общении сотрудников на рабочих местах. Только при капитализме принудительная совместная деятельность идет прежде всего в интересах владельца(ев) компаний. Человек так же не волен сам выбирать себе партнеров по работе. Работать в коллективе, общаться с часто не интересными или даже неприятными сослуживцами и тем более начальниками людей заставляет суровая рыночная необходимость.

Свобода от другого: социальная атомизация и посткапитализм Свобода – это не коллективный труд и быт в коммуне, а максимальная независимость личности от других, управление своими социальными связями, возможность контролировать свое личное пространство. Только такие свободные люди могут быть равными, защитить себя от эксплуатации и принуждения.

Новый социальный идеал может основываться не на коллективизме, а на дальнейшей социальной атомизации общества. Современные информационные технологии позволяют формировать сетевые коллективы для решения локальных задач (создания креативного продукта, технологии, ресурса и т. д.), с нестабильным составом и дистанционным общением участников. Они дают людям возможность самим выбирать партнеров, темы и формат трудового сотрудничества. Такая новая, но очень быстро развивающаяся форма экономической организации общества может со временем вытеснить корпорации, основанные на частной собственности и наемном труде.

Мы можем сидя дома за компьютером находить коллег для реализации тех или иных задач, сохранять дистанцию и расставаться с ними по необходимости. Эти возможности позволяют избегать многочасового общения в офисах корпораций с на фиг нам по жизни не нужными уродами, простите коллегами.

Именно такой тип организации способен обеспечить максимальную свободу, в том числе от принудительных коммуникаций, а значит от подчинения и насилия. Сетевые нестабильные горизонтальные связи разрушают сложившуюся социальную иерархию, отношения власти и собственности. У сетевых временных коллективов нет средств производства, отчужденных от работников (все работают на собственных компьютерах и ПО, а больше ничего и не надо). У них не может быть хозяина, владельца. Таким образом, эти новые производственные формы находятся за пределами капитализма.