Array Коллектив авторов - Русская философия смерти. Антология

5. Я думаю, что всякий здравый ум держится убеждением, что если лучше, чтобы продолжалась сознательная личная жизнь, она будет продолжаться; если же не лучше, то она прекратится. Если бы мы видели все, мы бы видели, что так лучше.

Все, что я видел от Бога, заставляет меня верить во все то, что я не видел.

6. Смерть так легко и просто избавляет от всех затруднений и бедствий неверующего в бессмертие и так радостна для верующего в бессмертие, ожидающего новой жизни, что все должны были бы стремиться к ней, если бы она не была сопряжена со страданиями. Страдание затем и послано людям, чтобы удерживать их от смерти.

Теперь же к смерти нельзя прийти иначе, как через страдания.

7. Никто не знает, что такое смерть, и не есть ли она величайшее для человека добро. И, однако, все ее страшатся, как бы в сознании, что она величайшее зло.

8. Одинаково недостойно человека разумного и желать смерти, и страшиться ее.

9. Если бы Бог предоставил людям выбор: умереть или жить постоянно, то едва ли ввиду бесконечной нищеты, зависимости, тоски, болезней или даже пользования богатством, властью, удовольствиями, здоровьем, но под страхом ежеминутного лишения всего человек мог бы на что-нибудь решиться.

Природа решает дело и избавляет от труда выбирать.

Старайся держать свою жизнь постоянно на той середине, при которой ты бы не боялся и не желал бы ее.

<���…>

Самое вредное для жизни заблуждение в том, что люди забывают то, что телесная жизнь идет и с каждым часом приближает их к смерти. Чем моложе люди, тем сильнее это заблуждение.

1. Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет, и самая лучшая пора их – труд и болезнь; ибо проходят быстро, и мы летим.

2. Когда мы во всей силе здоровья и ума, мы думаем о людях и о самых ничтожных заботах, а не о Боге: точно как будто приличия и обычай требуют того, чтобы мы думали о Боге только в таком состоянии, когда у нас остается разум лишь настолько, чтобы признаться, что мы уже не владеем им.

3. Представьте себе толпу людей в цепях. Все они приговорены к смерти, и каждый день одни из них умерщвляются на глазах у других. Остающиеся, видя этих умирающих и ожидающих своей очереди, видят свою собственную участь. Такова человеческая жизнь.

4. Мы видим, как человек, занимающий важное место, падает и скоропостижно умирает; как другой заметно, понемногу, тает, каждый день ослабевая, и, наконец, потухает. Такие поразительные события остаются незамеченными, никого не затрагивая. Люди не обращают на них больше внимания, чем на цветок, который вянет, или на падающий лист. Они завидуют оставшимся местам или осведомляются, заняты ли они и с кем.

5. «Здесь я буду обитать во время дождей, там я поселюсь летом» – так мечтает безумец и не помышляет о смерти, а она внезапно приходит и уносит человека озабоченного, корыстного, рассеянного, как наводнение смывает спящую деревню.

Ни сын, ни отец, ни родные и близкие – никто не поможет нам, когда поразит нас смерть; благой и мудрый, ясно сознавши смысл этого, быстро расчистит путь, ведущий к успокоению.

6. Человек приходит в мир со сжатыми ладонями и как бы говорит: весь мир мой, а уходит из него с открытыми ладонями и как бы говорит: смотрите, ничего не беру с собой.

7. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?

8. «Мне принадлежат эти сыновья, мне принадлежат эти богатства» – вот мысли безумца. Как могут сыновья и богатства принадлежать ему, когда он сам не принадлежит себе?.

9. Мы беззаботно стремимся в пропасть, держа перед собою заслон, чтобы не видать ее.

10. Живи так, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок.

11. Если этот крошечный кусочек жизни – твое всё, так, смотри же, сделай из него всё, что возможно.

12. Последний акт – всегда кровавый, как бы ни была прекрасна комедия во всем остальном. Посыпят земли на голову – конец и навсегда.

Помни, что ты не живешь в мире, а проходишь через него.

Смертью мы называем и самое уничтожение жизни, и минуты или часы умирания. Первое – вне нашей власти, второе же, умирание, есть последнее и огромной важности дело жизни.

1. Когда бываешь полон энергии, то живешь и должен жить для этого мира; когда же болеешь, то умираешь, то есть начинаешь жить для того, послесмертного мира. Так что и в том и в другом состоянии есть работа. Оба процесса нормальны, и в обоих есть свойственная состоянию работа.

2. Смерть может быть согласием и потому нравственным поступком. Животное издыхает, человек должен вручить свою душу ее Создателю.

3. Величайшее слово Христа – это Его молитва перед смертью о тех, которые не знают, что творят.

4. Слова и поступки умирающего имеют великую власть над людьми, и потому как ни важно хорошо жить, едва ли не важнее всего хорошо умереть. Дурная, непокорная смерть ослабляет влияние хорошей жизни; хорошая, покорная, твердая смерть искупляет дурную жизнь.

Когда из одной смены декорации переносятся в другую, видно, что то, что мы считали действительностью, есть только представление, так как мы переходим от одного представления к другому. Так и в момент смерти видна или хоть чувствуется самая настоящая реальность. Этим важна и дорога минута смерти.

6. Умирающий с трудом понимает все живое, но при этом чувствуется, что он не понимает живого не потому, что он лишен сил понимания, а потому, что он понимает что-то другое, такое, чего не понимают и не могут понимать живые и что поглощает его всего.

7. В момент смерти человека свеча, при которой он читал исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхивает более ярким, чем когда-нибудь, светом, освещает ему все то, что прежде было во мраке, трещит, меркнет и навсегда потухает.

8. То, что умирает, отчасти причастно уже вечности. Кажется, что умирающий говорит с нами из-за гроба. То, что он говорит нам, кажется нам изречением оракула, повелением. Мы представляем его себе почти пророком. Очевидно, что для того, который чувствует уходящую жизнь и открывающийся гроб, наступило время значительных речей. Сущность его природы должна проявиться. То божественное, которое находится в нем, не может уже скрываться.