Э. Сирота - Ницше. Для тех, кто хочет все успеть. Афоризмы, метафоры, цитаты

В первой половине 1880-х годов идиллические отношения Ницше с сестрой заметно пошатнулись – вплоть до полного разрыва на какое-то время. Причины такого развития событий можно трактовать по-разному.

Во-первых, сестра категорически не приняла начавшийся у Ницше странный роман, а может быть, и самую большую любовь в его жизни – Лу Саломе (этой теме посвящена отдельная глава нашей книги).

«Свободною стоит для великих душ и теперь еще земля. Свободных много еще мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоем, где веет благоухание тихих морей»

Сама Элизабет объясняла свою неприязнь желанием уберечь брата от недостойной и вызывающе экстравагантной особы, желающей лишь использовать Ницше, погреться в лучах его разгорающейся славы.

Иное объяснение можно найти на страницах некоторых биографий.

Раскованное, привлекающее мужчин поведение молодой (двадцати с небольшим лет) женщины было болезненно оскорбительным для одинокой тридцатишестилетней Элизабет, без пяти минут старой девы. Этого оказалось достаточно, чтобы она активно старалась настроить Фридриха против Лу, используя и относительно разумные аргументы, и ханжеские колкости. Естественно, что влюбленный Ницше не желал и не мог спокойно выслушивать ни то, ни другое.

Отто Бинсвангер (1852–1929) – немецкий психиатр, профессор психиатрии Йенского университета, автор работ и методик лечения неврастении, паралича, эпилепсии, истерии и др.

Элизабет стремилась убедить брата в том, что его пассия ни в грош не ставит главное дело Ницше – его философию. Но и этот аргумент, далеко не бесспорный, не возымел решающего действия – Ницше колебался. Даже внешне полудружеские отношения Лу и Элизабет не могли сгладить остроту проблемы. Потом сестра стала распространять отвратительные, вне зависимости от их правдивости, слухи про Саломе. В любом случае Элизабет попыталась встать на пути влюбленности, а такое долго не прощают. Отношения испортились.

«Ах, как много есть великих мыслей, от которых проку не более, чем от воздуходувки: они надувают и делают еще более пустым»

Отчасти стараниями сестры (хотя преувеличивать ее роль все же не стоит), отчасти по иным причинам с Лутоже ничего не получилось. Как часто бывало при жизненных неудачах, это привело обескураженного Ницше к болезненному состоянию с нервной лихорадкой и приступами меланхолии.

Второй по времени, но не по значимости причиной проблем в отношениях Ницше с сестрой стали радикальные перемены в жизни Элизабет. В тридцативосьмилетнем возрасте она наконец-то встретила своего суженого. Отторжение у Ницше вызвал, конечно, не сам этот факт, а личность избранника сестры.

Она познакомилась с Бернардом Фёрстером – неординарным общественно-политическим деятелем, носителем и пропагандистом идей «очищения великой германской расы», «построения новой Германии» и изгнания из нее инородцев, в первую очередь евреев. В прошлом школьный учитель, за резкие, шокирующие антисемитские высказывания он был уволен со службы с репутацией, равноценной «волчьему билету». А теперь собирался созвать единомышленников и, эмигрировав в Парагвай, создать там образцовый рейх, так и названный им – «Новая Германия».

«Почтенно иметь много добродетелей, но это тяжелая участь, и многие шли в пустыню и убивали себя, ибо они уставали быть битвой и полем битвы добродетелей»

То ли эти идеи действительно увлекли сестру Ницше, то ли она безоговорочно приняла и разделила их, ведомая чувством к мужчине, олицетворявшему для нее «последний шанс» на личное счастье и женскую самореализацию, но Элизабет сама открылась Фёрстеру. Поначалу она была отвергнута – Бернард жил «с мертвым сердцем, убитым женщиной, обманувшей его». Но страстные письма и, что немаловажно, предложение вложить в его проект немалые личные финансовые средства переломили ситуацию. В 1885 году они поженились, а в начале 1886 года уехали вместе с четырнадцатью другими семьями строить новый немецкий быт в южноамериканских лесах.

Писателя Максима Горького некоторые считали тайным почитателем и вульгарным последователем Ницше, отчасти из-за внешнего подражания: Горький носил длинный сюртук, почти как у Ницше, и такие же пышные усы, явно не облегчающие прием пищи

Ницше не приехал на свадьбу. Вместо этого он написал сестре полное гнева и одновременно сожаления письмо, подчеркнув, как чуждо ему все то, что стало вдруг жизнью и идеологией Элизабет: «Ты стала спутницей моего антипода! Уберечь Тебя от этого шага должен был инстинкт Твоей любви. „Германство" вызывает, разумеется, мало энтузиазма, но еще меньше у меня желания печься о чистоте этой „великолепной расы". Наоборот, наоборот». Два последних слова очень точно и емко характеризуют то, что позднее сделала Элизабет с философией и памятью самого Ницше.

К 1890 году проект «Новая Германия» окончательно провалился, муж Элизабет покончил с собой, и ей пришлось вернуться домой. Брат к этому времени уже был в сумасшедшем доме.

Но незадолго до помешательства его дела, казалось, пошли в гору: произведения Ницше стали читать и издавать, притом не прежними, жалкими, а вполне приличными тиражами.

За это-то и ухватилась Элизабет, увидев в творчестве брата золотую жилу. Она взяла в свои руки творческое наследие еще не умершего Ницше, угрожая судом убедила мать передать ей все права на написанное Фридрихом, создала архив Ницше, из которого стремилась опубликовать по возможности все, даже совсем сырые наброски.

«Я сам, рожденный в день рождения названного короля, 15 октября, получил, как и следовало, имя Гогенцоллернов – Фридрих Вильгельм. Одну выгоду во всяком случае представлял выбор этого дня: день моего рождения был в течение всего моего детства праздником»

Элизабет забрала брата из психиатрической лечебницы и поместила его в комнатке на своей новой вилле в старейшем культурном центре Германии – Веймаре. Можно было бы счесть это продолжением заботы о больном Фридрихе, но многим здесь видится простой коммерческий расчет: работы философа лучше продаются, если известно, что он живет дома, а не в психбольнице. Из разрозненных записок Ницше она сама составила одну из самых известных книг философа – «Воля к власти». Вся ее деятельность постепенно стала вызывать недоумение и даже возмущение некоторых интеллектуалов, знакомых с мыслями Ницше «в оригинале», но политика «весь Ницше на продажу» продолжалась.