Ричард Бах - Мост через вечность

Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными лесными тропами, очаровывая своей улыбкой бабочек и оленей.

Нам кажется, что наш век отделяет от тех сказочных времен какая-то граница, и в нем нет места приключениям. Судьба: эта дорога, простирающаяся за горизонт: призраки пронеслись по ней в далеком прошлом и скрылись из виду:

Как замечательно, что это не так! Принцессы, рыцари, драконы, очарованность, тайны и приключения: они не просто рядом с нами, здесь и сейчас, – ничего другого и не было никогда на земле!

В наше время их облик, конечно, изменился. Драконы носят сегодня официальные костюмы, прячутся за масками инспекций и служб. Демоны общества с пронзительным криком бросаются на нас, стоит лишь нам поднять глаза от земли, стоит повернуть направо там, где нам было сказано идти налево. Внешний вид нынче стал так обманчив, что рыцарям и принцессам трудно узнать друг друга, трудно узнать даже самих себя.

Но в наших снах мы все еще встречаемся с Мастерами Реальности. Они напоминают нам, что мы никогда не теряли защиты против драконов, что синее пламя струится в нас, позволяя изменять наш мир, как мы захотим. Интуиция нашептывает истину: мы не пыль, мы – волшебство!

Это повесть о рыцаре, который умирал, и о принцессе, спасшей ему жизнь. Это история о красавице и чудовищах, о волшебных заклинаниях и крепостных стенах, о силах смерти, которые нам только кажутся, и силах жизни, которые есть. Это рассказ об одном приключении, которое, я уверен, является самым важным в любом возрасте.

Фактически, в жизни все было почти так, как здесь описано. В нескольких местах я вольно обошелся с хронологией, некоторые персонажи составлены из ряда реальных людей, большинство имен выдуманы. Остальное я бы не смог придумать, даже если бы постарался – реальность была настолько невероятной, что не укладывалась в рамки никакой выдумки.

Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску, что заставило меня поместить эти слова на бумагу.

Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже может заглянуть за маску читателя. Может быть, в лучах этого света мы с вами встретимся где-нибудь на страницах этой книги, – я и моя любовь, вы – и ваша.

Один

Сегодня она будет здесь.

Я глянул из кабины вниз – сквозь ветер и мерцание винта, сквозь полмили осеннего дня – вниз на арендованное мною поле, на кубик сахара – вывеску «Полеты за три доллара», которую я привязал к открытым воротам.

Рядом со знаком дорога с обеих сторон была сплошь заставлена машинами. Их собралась штук, пожалуй, под шестьдесят. И, соответственно, толпа народу, прикатившего поглазеть на полеты. Она вполне могла уже быть там, подъехав несколько мгновений назад. Я улыбнулся. Вполне возможно!

Я перевел двигатель на малый газ, поддернул нос Флайта немного вверх, чтобы он потерял скорость.

Затем до отказа вывел руль направления влево, и выжал ручку на себя до упора.

Зеленая земля, созревшие хлеба и соя, фермы, луга, застывшие в полуденном безмолвии – все вдруг перевернулось, слившись в размытый mdd%*b-k, штопором вихрь. С земли это должно было выглядеть так, словно старая этажерка вдруг вышла из повиновения.

Нос самолета рванулся вниз, цветные штрихи смерча, в который вдруг превратился мир, все быстрее и быстрее вертелись вокруг моих летных очков.

Как долго тебя не было рядом со мной, мой дорогой друг – родная душа, моя милая, мудрая и таинственная прекрасная леди? – думал я. – Сегодня, наконец-то, обстоятельства сложатся так, что заставят тебя оказаться в городке Рассел, штат Айова, и, взяв за руку, приведут сюда, на стелющееся внизу поле скошенной люцерны. Ты подойдешь к краю толпы, не вполне осознавая, зачем, с любопытством созерцая живой, ярко раскрашенный кусок истории, вертящийся в воздухе.

Взбрыкивая и глухо подвывая, биплан несся вниз. С каждой секундой вихрь становился круче, плотнее и громче.

Вращение: а теперь: стоп.

Ручка – вперед, жестким нажатием на правую педаль перебрасываем руль слева направо. Размытые очертания делаются четче, скорость растет, один, два оборота, после чего вращение прекращается, и мы мчимся прямо вниз с максимально возможной скоростью.

Сегодня она должна здесь появиться, – думал я, – ведь она тоже одинока. Потому что она уже знает все, что хотела узнать самостоятельно. Потому что в мире есть лишь один-единственный человек, к встрече с которым ведет ее судьба, и этот человек в данный момент управляет этим вот самым аэропланом.

Крутой выход, убираем газ, выключаем двигатель, винт застыл: Планируем вниз, беззвучно скользя к земле, приземляемся с таким расчетом, чтобы замереть прямо напротив толпы.

Я узнаю ее, едва лишь увижу, – подумал я, – такой яркий образ, – сразу же узнаю.

Вокруг аэроплана теснились люди: мужчины, женщины, семьи с корзинами для пикника, дети на велосипедах. Разглядывают. Рядом с детьми – две собаки.

Отжавшись на руках, я выбрался из кабины и взглянул на людей. Они мне понравились. В следующий момент я с занятной отрешенностью уже как бы со стороны слушал свой собственный голос и в то же время взглядом пытался отыскать ее в толпе.

– Рассел с высоты птичьего полета, люди! Уникальный шанс воспарить над полями Айовы! Последняя возможность перед тем, как выпадет снег! Вперед, – туда, где обитают лишь птицы да ангелы:

Кое-кто засмеялся и зааплодировал – кому-нибудь другому, кто решится попробовать первым. Лица – некоторые с выражением глубокого недоверия и вопроса, некоторые – полные устремления и жажды приключений, были и хорошенькие – веселые и заинтересованные. Но того лица, которое я искал, не было нигде.

– А вы уверены, что это безопасно? – поинтересовалась женщина. – Судя по тому, что я видела, вы – не слишком осторожный пилот!

Покрытая загаром кожа, ясные карие глаза. Ей так хотелось, чтобы ее предположение оказалось справедливым.

– Безопаснее не бывает, мэм! Легкость пушинки! Флайт в воздухе с двадцать четвертого декабря тысяча девятьсот двадцать восьмого года – еще на один полет его, пожалуй, хватит, прежде чем он разлетится на куски:

Она изумленно моргнула.

– Шучу, – сказал я. – Он будет летать даже спустя годы после того, как нас с вами не станет, уверяю вас!

– Кажется, я ждала достаточно долго, – сказала она, – мне всю жизнь хотелось покататься на одном из этих:

– Тогда вам должно понравиться.

Я толкнул винт, чтобы запустить двигатель, помог ей забраться в переднюю кабину и застегнуть привязной ремень.

– Невозможно, – думал я. – Она не здесь. Не здесь – не может быть!