Фридрих Ницше - Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей

Но это грубое смешение, так же, как и simplex sigillum veri [150] простота — признак истины (лат.) . . Откуда знают, что истинные свойства вещей находятся именно в таком отношении к нашему интеллекту? А может быть дело это обстоит иначе? Возможно, что гипотеза, дающая ему наибольшее чувство власти и уверенности, наиболее предпочитается им, ценится и, следовательно , квалифицируется как истинная ? Интеллект ставит самую свободную и сильную свою способность и умение как критерий высшей ценности, а следовательно и истинности :

«Истинно» со стороны чувства — то, что сильнее всего возбуждает чувство — «я»; со стороны мышления — то, что сообщает мышлению наибольшее чувство силы; со стороны осязания, зрения, слуха — то, чему оказывается наибольшее противодействие.

Следовательно, высшие степени деятельности вызывают по отношению к их объекту веру в его «истинность», т. е. действительность . Чувство силы, борьбы, противодействия убеждает в том, что существует нечто, чему здесь противодействуется.

Критерий истины лежит в повышении чувства могущества.

«Истина» — это, с моей точки зрения, не означает необходимо противоположности заблуждению, но в наиболее принципиальных случаях лишь положение различных заблуждений по отношению друг к другу, приблизительно так, что одно заблуждение старше и глубже, чем другое, быть может даже неискоренимо, в том смысле, что без него не могло бы жить органическое существо нашего рода, в то время, как другие заблуждения не навязываются нашей волей в качестве жизненных условий с такой силой, а скорее, сопоставленные с этими «тиранами», могут быть устранены и «опровергнуты».

Допущение, которое нельзя опровергнуть — почему оно в силу одного этого должно быть и «истинным» ? Это положение, быть может, возмутит логиков, которые считают свои границы — границами вещей : но этому оптимизму логиков я давно уже объявил войну.

Всё, что просто, есть только продукт воображения, но не истина. Действительное же, истинное — не есть единство и даже не сводимо к единству.

Что есть истина? (Inertia; та гипотеза, которая сопровождается удовлетворением; наименьшая трата духовной силы и т. д.).

Первое положение. Наиболее лёгкий способ мышления побеждает более трудный; отсюда догмат : simplex sigillum veri. Dico [151] истинно простое изображение. Провозглашаю (лат.) . : что ясность может служить сколько-нибудь доказательством истины, это полнейшее ребячество...

Второе положение. Учение о бытии, о вещи, о всевозможных твёрдых единствах в сто раз легче , чем учение о становлении , о развитии.

Третье положение. Логика была задумана как облегчение , как средство выражения , а не как истина. Позднее она действовала как истина ...

Парменид сказал: «Нельзя мыслить того, чего нет»; мы находимся на другом конце и говорим: «То, что может мыслиться, должно быть непременно фикцией».

Бывают разные глаза. И сфинкс также имеет глаза — а следовательно, существует и много «истин»; а следовательно, истины совсем не существует.

Надписи на одном современном доме умалишённых

«Необходимости мысли суть моральные необходимости». Герберт Спенсер {305} 305 О причинах нелюбви Ницше к Г. Спенсеру см. прим. {234} ; точно такого выражения у Спенсера нет, однако фактически вся часть V («Основания науки о нравственности») его «Синтетической философии» проникнута идеей о том, что интеллект у людей развился только когда они стали существами социальными: «Когда сознание принуждения, общественного мнения и авторитета приводит к образованию идеи и чувства обязательности, то эту идею и это чувство можно рассматривать как этические», и что человечество развивается в направлении всё большей этизации своего мышления. [302] .

«Последний пробный камень истинности какого-нибудь положения есть непостижимость его отрицания» {306} 306 У Спенсера: «Немыслимость отрицания какого-нибудь познавания служит гораздо более высоким доказательством его истинности, чем какие бы то ни было перечисления опытов». Здесь Спенсер полемизирует с Дж. Ст. Миллем (см. прим. к § 30 ), утверждавшим, что таких «познаваний» (положений) быть не может, ибо люди рано или поздно находят опровергающие их доказательства. [303] . Герберт Спенсер.

Если характер бытия лжив — что, вообще говоря, возможно — чем была бы тогда истина, вся наша истина? Бессовестной фальсификацией фальшивого? Высшей потенцией лживости?

В мире, который по существу ложен, правдивость была бы противоестественной тенденцией : она могла бы иметь смысл лишь как средство к особенной, высшей потенции лживости . Чтобы можно было изобрести мир истинного, сущего, надо было сначала создать человека «правдивого» (включая сюда и то, что он сам считает себя «правдивым»).

Простой, прозрачный, не стоящий в противоречии с самим собою, устойчивый, верный себе, без складки, без передержки, завесы, формы — такой человек создаёт себе мир бытия, как и «Бога» , по своему подобию. Чтобы правдивость была возможна, вся сфера человека должна быть чиста, невелика и достойна уважения; преимущество во всех смыслах должно быть на стороне правдивого. Ложь, коварство, притворство должны возбуждать удивление...

Увеличение «притворства» по мере того, как мы поднимаемся по иерархической лестнице существ. В неорганическом мире оно, по-видимому, отсутствует — сила против силы, без всяких прикрас; в органическом начинается хитрость ; растения уже мастера в ней. Высшие люди, как Цезарь, Наполеон (слова Стендаля о нём) [152] Указание на слова Стендаля относится к одному месту из его Vie de Napoléon (Preface, p. XV) (Жизнь Наполеона. Предисловие (фр.) ), которое Ницше занёс в другую тетрадь и которое гласит: «Une eroyance presque instinctive chez moi c’est que tout homme puissant ment quand il parte et à plus forte raison quand il écrit» [262] . ; также и высшие расы: итальянцы, греки (Одиссей); многогранная хитрость составляет существо возвышения человека... Проблема актёра. Мой дионисовский идеал... Оптика всех органических функций, всех сильнейших жизненных инстинктов; ищущая заблуждения сила во всякой жизни; заблуждение как предпосылка даже мышлению. Прежде «мысли» должен был уже быть «вымысел»; приспособление материала с целью получения тождественных случаев, видимости равенства первоначальнее, чем познание равного .

Я верю в абсолютное пространство как субстрат силы — эта последняя ограничивает и даёт формы. Время вечно. Но не существует ни пространства, ни времени в себе. «Изменения» суть лишь явления (или чувственные процессы для нас); какое бы правильное возвращение их и последовательность мы ни устанавливали, этим ещё ничего не обосновывается , кроме именно того факта, что так всегда бывало. Чувство, что post hoc есть propter hoc [153] После того есть вследствие этого (лат.) . , легко может быть истолковано как недоразумение, оно понятно. Но явления не могут быть «причинами»!