Array Array - БЕЗГРАНИЧНОЕ. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ СТРАТЕГИИ САМОРАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА

Охота на ведьм начинается тогда, когда человек окончательно перестает замечать в себе некую черту или склонность, которую он считает порочной, сатанинской, демонической или, по крайней мере, недостойной. Причем на самом деле эта склонность или черта может быть чем-то в высшей степени тривиальным, – каким-то чисто человеческим пунктиком, приветиком или слабинкой. У всех нас есть своя "темная сторона". Но "темная" – не значит "плохая"; это значит только, что всем нам свойственно некое характерное отклонением от бытующих норм, которое, если мы о нем знаем и принимаем его, может даже помочь нам острее ощущать жизнь. Согласно иудейской традиции, сам Бог изначально вложил в человека эту склонность к своенравию и преступлению дозволенного, – вероятно, чтобы не дать человечеству погибнуть от скуки.

Однако человек, участвующий в охоте на ведьм, верит, что у него этой темной стороны нет. В известной мере он претендует на особую праведность. Но дело не в том, что у него нет темной стороны, как ему хотелось бы верить и убедить в этом других, а в том, что она чрезвычайно его беспокоит. Он сопротивляется этой своей стороне, пытается отрицать ее, пробует изгонять. Но она остается там, где ей положено, и остается его стороной, постоянно требуя к себе определенного внимания. И чем больше его темная сторона требует к себе внимания, тем больше он ей сопротивляется. А чем больше он ей сопротивляется, тем сильнее она становится, и тем больше вторгается в его сознание. В конце концов, так как человек уже больше не в силах ее отрицать, он-таки начинает ее видеть. Но он видит ее единственно доступным для себя образом – в других людях. Он знает, что у кого-то есть эта темная сторона, но поскольку у него ее быть просто не может, это должен быть кто-то другой. Все, что ему теперь требуется сделать, – это найти кого-то другого, и это становится чрезвычайно важной задачей, так как если ему не удастся найти того, на кого он мог бы спроецировать свою тень, ему придется оставить ее при себе. Именно здесь становится очевидной ключевая роль сопротивления. Ибо с той же неуемной страстью, с какой человек ненавидел свою тень, сопротивлялся ей и пытался от нее избавиться, – с той же страстью он теперь презирает тех, на кого он эту тень отбрасывает...

Мы ненавидим людей, "потому что", говорим мы себе, они грязные, тупые, извращенные, аморальные и так далее. Они действительно могут быть такими. А могут и не быть. Но это не имеет значения, потому что мы ненавидим их лишь в том случае, если мы, не ведая о том, сами обладаем теми презренными чертами, которые приписываем этим людям. Мы ненавидим их, потому что они служат для нас постоянным напоминанием о чертах, которые мы отказываемся в себе признавать.

Мы видим здесь важный признак проекции. Те элементы окружающей среды (люди или вещи), которые вызывают у нас сильные чувства, а не просто информируют о чем-то, обычно являются нашими собственными проекциями. То, что нас беспокоит, расстраивает, отталкивает или, напротив, привлекает, подчиняет нас или завладевает нами – все это обычно является отбрасываемой нами тенью. Как говорится в одной старой поговорке:

Смотрел я, смотрел, да видать обознался:

Думал, то ты, – а то я оказался.

Поняв природу тени в целом, мы можем теперь разобраться с некоторыми другими типичными проекциями. Например, подобно тому как ощущение давления, является проекцией побуждения, чувство обязанности является проекцией желания. То есть, устойчивое чувство, что вы обязаны нечто делать, служит указанием на то, что вы не признаете своего желания делать это. Ощущение, что "мне приходится это делать ради тебя", возникает чаще всего в семейных отношениях. Родители чувствуют себя обязанными заботиться о детях, муж чувствует себя обязанным содержать жену, жена чувствует себя обязанной подстраиваться под мужа, и так далее. Однако рано или поздно люди начинают негодовать по поводу возложенных на себя обязанностей, причем окружающие могут об этом нисколько не догадываться. По мере роста этого негодования, человек склонен переходить к охоте на ведьм, в результате чего супруги как правило оказываются у колдуна, называемого обычно "консультантом по вопросам брака и семьи".

Человек, который чувствует себя ужасно обязанным сделать то-то и то-то, просто проецирует свое действительное желание сделать это. Но именно этого желания он как раз не хочет признавать (оказывая сопротивление своей тени). Он будет говорить вам противоположное: он будет утверждать, что чувствует себя обязанным, потому что на самом деле он не хочет делать то-то и то-то. Но это не может быть правдой, потому что если бы у него действительно не было никакого желания помочь другим, никакого чувства обязанности бы не было. Эта тема бы его просто не волновала. Проблема не в том, что он не хочет помогать, а в том, что хочет, но не хочет признавать в себе этого желания. Он хочет помочь другим, но, отбрасывая от себя это желание, проецируя его на них, чувствует, что это другие хотят, чтобы он им помог. Таким образом, чувство обязанности – это не бремя требований других, а бремя своего непризнанного дружелюбия.

Давайте рассмотрим другую распространенную проекцию. Наверное, нет ничего более мучительного, чем чувство острой неловкости, связанной с ощущением того, что все на тебя смотрят. Возможно, нам нужно выступать с речью, или играть роль в спектакле, или получать награду, – и мы чувствуем себя скованно, потому что все на нас смотрят. Но многие люди не испытывают ничего подобного. Поэтому проблема надо полагать связана не с ситуацией как таковой, а с тем, что мы в этой ситуации делаем. Делаем же мы, по мнению многих психотерапевтов, следующее: проецируем свой собственный интерес к людям, так что нам кажется, будто все вокруг интересуются нами. Вместо того, чтобы самим смотреть на них, мы чувствуем, что они смотрят на нас. Мы как бы наделяем окружающих своими глазами, так что их естественный интерес кажется нам непомерно раздутым и обращенным не на содержание происходящего, а именно на нас лично, словно они следят за каждым нашим движением, за каждой деталью, за каждым действием. Поэтому мы, естественно, цепенеем. И мы будем оставаться в таком состоянии, пока не осмелимся присвоить спроецированное: смотреть вместо того, чтобы чувствовать, что нас разглядывают; дарить свое внимание вместо того, чтобы сечь им самого себя.

В добавление к этому представьте себе, что произошло бы, если бы человек спроецировал на окружающих толику своей враждебности, своего агрессивного желания атаковать их. Он чувствовал бы, что люди чересчур враждебно и вызывающе к нему относятся, вследствие чего испугался бы и стал их бояться, возможно, даже ужасаться количеству обращенной на него враждебной энергии. Но этот страх был бы вызван не окружающими, а проекцией на них враждебности самого человека. Таким образом, воображаемый страх человека перед людьми или какими-то местами в большинстве случаев представляет собой просто сигнал, намек на то, что он, сам того не сознавая, рассержен и враждебно настроен.