Владимир Шмаков - Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО

При мышлении искания движение сознания проходит те же самые этапы. Разница с первым случаем состоит в том, что в первый момент мышления человек не выбирает нужные ему дифференциальные аспекты, а берет всю их совокупность; затем он следует по равнодействующей их тяготений и синтезирует их до той глубины, сколько он оказывается в силах это сделать. Так получается точка В. Вслед за этим он проектирует полученный синтез на первоначальную плоскость, стремясь получить наибольшую гармонию и ясность соотношений элементов. После этого он опять их синтезирует и опять проектирует, пока наконец из случайного размещения элементов он ни получит наилучше формулированную и гармоничную совокупность элементов, соотношения между которыми непосредственно дают синтетические законы.

Итак, мы показали, что: человеческому сознанию доступен переход с одной группы представлений до другой без достижения их обоюдного синтеза. Начало, которое управляет ходом сознания при этом, и есть начало логики.

Логика прежде всего может быть понимаема как систематика мышления. Ее цель — не только перевести плоскость сознания из одного положения в другое, но и совершить это простейшим и ближайший путем.

Ее первый закон — это закон последовательности: во всяком последовательном и непрерывном мышлении плоскость сознания должна перемещаться так, чтобы с каждым своим шагом, не вводя новых элементов на пути мышления, устранять те, которые не связаны с конечной целью, и в то же время постоянно сохранять поступательное движение без повторения уже бывших положений.

Вторым законом является закон долженствования: во всяком мышлении два последовательных положения плоскости сознания должны быть связаны соотношением, что одно должно быть аспектом другого, причем различие их между собой определяет как разность планов, т. е. линии аналогии, так и линии гармонии между двумя соответствующими им группами представлений; обратно — формулирование одной группы и направления формулирует другую.

Под умозаключением я понимаю формулирование сознанием связей двух групп представлении по закону долженствования.

Под выводом я понимаю последовательную цель умозаключений.

Все высшее неизменно проектируется во все низшее. Различные стороны человеческого существа, качества и свойства, в своей высшей чистейшей форме занимая различные положения в многопланном существе человека, вместе с тем в каждом отдельном плане дают полную картину целого. Одни элементы входят в развитом виде, другие обнаруживают свое бытие лишь в форме зародыша или даже заключаются лишь в мире возможностей — находятся в еще потенциальном виде, другие же, наоборот, проектируются во всем своем целостном развитии вместе со своим синтезом. Человек познает мир в разуме, в разуме живет, и, ощущая свое бытие, разбирается в своем ощущении также в разуме. Когда человек мыслит, он обнимает своим сознанием последовательно одни комплексы представлений за другими. Мышление есть последовательное чередование синтеза и дифференциации и лишь при помощи замкнутого круга таких действий сознание человека движется и достигает своих целей. Всякое мышление проходит ряд последовательных этапов, и в каждом из них еще до начала точных умозаключительных построений человек должен ощутить связь элементов, уже объемлемых сознанием, с теми, что подлежат познанию в будущем. Непосредственное ощущение, не формулированное еще в разуме, наличия связей между двумя группами представлений я называю чувством ассоциации.

Ассоциация есть начало, на котором зиждется всякий мыслительный процесс. Это есть колыбель мышления, ибо только при помощи ее человек может сообщить планомерность своим умозаключениям; это есть колыбель самосознания, отчетливого самоощущения во всяких представлениях вообще, ибо именно из ощущения связи среди бесконечно многообразных явлений природы и рождается все будущее величие человеческой мысли. Видеть тождество в многообразии, проникнуться ощущением, что вся природа построена по одному великому плану, — это есть уже предначертание как самой цели в виде Всесознающего Человека, так и предрешение возможности ей достижения. Ассоциация есть там, где разума еще нет, но куда ему надлежит проникнуть. Она умирает тогда, когда разум заканчивает свою работу и когда на смену мышления приходит его венец — дар созерцания. Лишь в созерцании, когда человек не только чувствует бессознательно связь между явлениями, не только понимает в разуме их преемственность, но и ощущает одновременно все течение их развития от Первоисточника до конечных целей, когда он чувствует рождение и смерть каждой формы, когда он разумом постиг ее бытие, долженствование и роль, — ассоциации нет и быть не может. Вначале чувство ассоциации есть только инстинкт, она еще вне человеческой воли, вне разума, и даже, несмотря на парадоксальность — вне логики, хотя сама логика именно из нее возникает. Совершенно автоматически внешние рефлексы порождают перед глазами человека картины, идеи и представления, и порой он сам не отдает себе отчета — почему они предстали пред ним. Мгновение он чувствует связь между данным рефлексом и представлениями, мгновение спустя это чувство падает и он тщетно силится уловить связь между образами, неожиданно пред ним представшими, и мыслями, которые у него пред тем в сознании были. Мышление такого человека прерывисто и чересполосно; ему кажется, что какая-то посторонняя сила управляет его мышлением и чередует в сознании образы в порядке для него непонятном. Но вот в нем рождается стремление внести планомерность в мышление, он стремится к тому, чтобы не попросту перескакивать с одних образов на другие, но каждый раз уяснять между ними связь, познавать зависимость, устанавливать причинность. В человеке рождается чувство самоконтроля; чувство ассоциации перестает быть независимым кормчим сознания; все больше сказывается холодная власть разума. Ассоциация падает, разум начинает претендовать на полное господство, мышление становится более сложным, прерывистость умозаключений нисходит на нет, сознание начинает двигаться медленнее, но зато оно фиксирует каждый шаг с полной ясностью, и чем больше оно достигает этой цели, тем медленнее становится его движение. Поработив скачки сознания, разум порабощает самое движение и мышление останавливается, оно теперь только меняет внешнюю форму группы умозаключений, лишь переориентировывает ее состав, выясняет взаимоотношения между ее отдельными элементами, разбирается в их связях между собой, но, вместе с тем, безнадежно отрывает ее от остального мира. Итак, предоставление власти чистой логике при всяком конкретном познании отрывает данную группу представлений от внешнего мира, замыкает ее в самой себе и прекращает ее поступательное движение в общей семье целого.