Юлиус Эвола - Языческий империализм

Современная «цивилизация» Запада нуждается в кардинальном перевороте, без которого она рано или поздно обречена на гибель.

Эта «цивилизация» извратила всякий разумный порядок вещей.

Она превратилась в царство количества, материи, денег, машин, в котором нет больше воздуха, свободы, света.

Запад забыл о смысле приказания и повиновения. Он забыл о смысле действия и размышления. Он забыл о смысле иерархии, могущества духа, человеческих богов. Он больше не знает природы. Природа для западных людей перестала быть живым телом из символов, богов и ритуалов — блистающим Космосом, в котором, как "царство в царстве", свободно движется человек: она стала мутной, роковой поверхностью, и ее тайны профанические науки стараются обойти с помощью своих ничтожных законов и ничтожных гипотез. Запад больше не ведает мудрости: он не знает благородного безмолвия тех, которые преодолели самих себя, не знает светлого покоя тех, "которые видят", не знает гордой «солнечной» реальности тех, в ком возродились идеи крови, жизни, могущества. На место мудрости вступила риторика «философии» и «культуры», мир профессоров, журналистов, спортсменов — схема, программа, лозунг. На ее место вступила сентиментальная, религиозная, гуманистическая скверна и плеяда возбужденных болтунов, которые опьяненно восхваляют «становление» и славословят «практику», потому что боятся молчания и раздумья. Запад больше не знает Государства.

Государство как ценность, как Империя, как синтез духовного и королевского, как путь к «сверхмиру», каким оно было во всех великих культурах древности — от Китая до Египта, от Ирана до Рима, до Священной Римской Империи Германских Наций — потонуло в мещанской убогости общества рабов и торговцев. Что такое война, война по своей собственной воле, как высшая ценность (будь то в победе или в поражении), как священный путь духовной реализации; почему доступ в небесную обитель Одина, Валхаллу, открыт героям, павшим на поле битвы; почему в Исламе "священная война" (джихад) есть синоним "божественного пути"; почему в арийской Индии воин всегда уподобляется аскету, и почему в классической древности он символизировал собой mors triumphalis (победу через смерть) — что означает такая война, не знают больше трусливые европейские «активисты». Они не знают больше воинов, они знают только солдат, и достаточно небольшой стычки, чтобы привести их в ужас и вызвать у них поток гуманистической, пацифистской и сентиментальной риторики. Европа потеряла свою простоту, она потеряла центр своей деятельности, она потеряла свою жизнь. Демократический недуг и семистский яд пропитали ее вплоть до самых корней, — они везде: в праве, в науке, в мышлении. Вождей — существ, которые выдвинулись не посредством насилия, не из корыстолюбия, не как ловкие угнетатели рабов, а в силу своих неоспоримых трансцендентных жизненных достоинств, — почти не осталось больше. Европа сейчас — это огромное шарлатанское месиво, сжимающееся и трясущееся от страха, о котором никто не смеет заявить открыто, с деньгами вместо крови, с машинами и фабриками вместо плоти и с газетами вместо мозгов — бесформенное тело, беспокойно бросающееся из стороны в сторону, движущееся под влиянием сомнительных и неизвестных сил, которые превращают в порошок любого, кто осмелится им противостоять или хотя бы попытается уклониться от их воздействия. Все это — плоды столь восхваляемой западной «цивилизации». Все это — прославленные результаты суеверной веры в «прогресс», которая противоречит римской королевской власти, противоречит дорической Элладе, противоречит всем остальным формам великой арийской традиции. И все плотнее смыкается кольцо вокруг тех немногих, которые способны к великому отвращению и великому возвышению.

Возможно ли еще в этом сумрачном мире освобождение и обновление?

Есть ли у Европы силы, достаточные для осознания своей задачи, и есть ли у нее воля для ее решения?

Не следует предаваться иллюзиям: только при осознании возможно действие.

Надо отметить угрожающую реальность процесса духовного распада, уходящего корнями в недра Предистории, высшей точкой которого является как раз то, что современные люди прославляют как свою высшую культурную ценность и который затронул все области мысли и действия. Компромисса не существует. Приспособление невозможно. Нам необходимо могущество нового Средневековья. Нам необходим радикальный, глубокий переворот — восстание варварской чистоты как во внутреннем, так и во внешнем. Философия, «культура», повседневная политика — ничего из этого. Не следует поворачиваться на другой бок на этом смертоносном ложе. Надо, наконец, проснуться и встать на ноги. Повсюду еще остались те, которые помнят о древнем благородстве, те, которые осознают всю серьезность невыносимой болезни и понимают, что все отдельно взятые области культуры слишком тесны для противодействия.

Пока еще не стало слишком поздно, надо призвать этих разрозненных людей к осознанию основной линии — вне всех ограничений и частных интересов, сдерживающих сегодня их силы.

Должно свершиться неумолимое действие, требующее развертывания всех их чистейших сил. Оно должно быть всепобеждающим, готовым уничтожить грязную корку риторики, сентиментализма, морализма и религиозного лицемерия, которой покрыто и гуманизировано на Западе все. Тот, кто проникает в храм — пусть он будет даже варваром — обязан изгнать оттуда всех осквернителей, сделавших в «цивилизованной» Европе из «духа», из добра и зла, из науки и божественности монополию и спекулирующих этим всю свою жизнь, тогда как на самом деле, они не знают ничего, кроме материи и того, что на эту материю наложили людские страхи и суеверия.

Всему этому надо сказать — хватит! — и при этом некоторые люди снова будут готовы к этому долгому пути, к долгому риску, к долгому созерцанию и к долгому молчанию; при этом снова повеет ветер далекого — ветер древней нордической традиции — и спящие Запада проснутся.

Анти-философия, анти-гуманизм, анти-литература, анти-"религия" — таковы предпосылки.

Хватит! — надо сказать эстетизму и идеализму, хватит! — душевной жажде, создавшей семистского бога для молитв и упований, хватит! — «потребности», которая держит нищих людей в оковах общества, чтобы, связав их взаимной зависимостью, дать им то, что не достает каждому.

Надо всем этим должно возвыситься с чистыми силами. И тогда появится задача, намного превосходящая «политику» и социальные предрассудки, делающая незначительными все трагические позы горя и внешние эмоции; задача, поставленная таким образом, что материальная сила, увлекающая за собой всех людей, все вещи, не сможет более иметь какой-либо вес.