Карл Маркс - Собрание сочинений, том 15

Г-н Дизраэли в палате общин воздерживается от всякого суждения до ознакомления с представленными документами. Тем не менее он находит «заявление правительства подозрительным». Англия раньше других признала независимость Мексики. Этот шаг напоминает нам об одном замечательном периоде английской внешней политики — периоде оппозиции против Священного союза — и об одном замечательном человеке, Каннинге. По какой же непонятной причине Англия решила первая нанести удар мексиканской независимости? К тому же в самый короткий срок был изменен предлог для интервенции. Сначала речь шла о компенсации за ущерб, причиненный английским подданным. Теперь поговаривают об установлении новых принципов управления и о провозглашении новой династии. Лорд Пальмерстон ссылается на представленные документы, на конвенцию, которая-де воспрещает союзникам «порабощение» Мексики и насильственное введение неугодной народу формы правления. Но в то же время он оставляет для себя дипломатическую лазейку. Ему будто бы известно по слухам, что в Мексике имеется партия, которая хотела бы заменить республику монархией. Он не знает, насколько сильна эта партия. Он, «со своей стороны, желает лишь, чтобы в Мексике было образовано какое-нибудь правительство, с которым иностранные правительства могли бы вести переговоры». Он желает, таким образом, образования «нового» правительства. Он объявляет нынешнее правительство Мексики несуществующим. Он присваивает коалиции Англии, Франции и Испании прерогативу Священного союза решать вопрос о существовании и несуществовании чужих правительств. «Это самое большее, — скромно добавляет он, — чего стремится достигнуть правительство Великобритании». Больше ничего!

Последний «открытый вопрос» внешней политики касался Марокко. Английское правительство заключило конвенцию с Марокко, чтобы дать ему возможность уплатить свой долг Испании, — долг, который Испания никогда не смогла бы навязать Марокко без позволения той же Англии. По-видимому, некоторые лица предоставили Марокко денежную ссуду для обеспечения уплаты в срок его платежей Испании, лишив таким образом Испанию предлога для дальнейшей оккупации Тетуана и для возобновления войны [287]. Английское правительство гарантировало этим лицам, в той или иной форме, получение процентов по их займам и, со своей стороны, в качестве гарантии взяло на себя управление марокканскими таможнями. Дерби нашел этот способ обеспечения независимости Марокко «rather strange» (довольно странным), но не добился от министров ответа. Г-н Дизраэли в палате общин остановился несколько подробнее на этом деле, носящем «довольно неконституционный» характер, поскольку министры за спиной парламента навязывают Англии новые денежные обязательства. Пальмерстон попросту отослал его к представленным «документам».

Внутренних дел во время дебатов почти не касались. Дерби только предостерегал от «волнующих» спорных вопросов, вроде парламентской реформы, из внимания «к душевному состоянию королевы». Он готов регулярно платить дань своего восхищения английскому рабочему классу, при условии, что тот будет переносить свое лишение избирательных прав с таким же самоотверженным стоицизмом, как американскую блокаду.

Было бы ошибкой заключать на основании идиллического открытия парламента, что его ожидает идиллическое будущее. Наоборот! Роспуск парламента или отставка кабинета — таков девиз открывшейся сессии. Обоснованием этой альтернативы мы займемся в одной из следующих статей.

Написано К. Марксом 7 февраля 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 42, 12 февраля 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Лондон, 15 февраля 1862 г.

Только что опубликованная Синяя книга по поводу интервенции в Мексике [288]содержит самые потрясающие разоблачения современной английской дипломатии со всем ее лицемерным ханжеством, с ее жестокостью по отношению к слабым, пресмыкательством перед сильными и полным неуважением к международному праву. Я вынужден отложить для следующей статьи тщательный анализ депеш, которыми обменивались Даунинг-стрит и британские представители в Мексике. Анализ этот дает неопровержимые доказательства того, что нынешняя неразбериха создана Англией, что Англия взяла на себя инициативу интервенции и мотивировала ее такими шаткими и внутренне противоречивыми предлогами, которые не могут даже прикрыть действительных, хотя и отвергаемых ею, оснований ее выступления. Подлые средства, использованные для организации мексиканской интервенции, могут быть превзойдены только тем старческим слабоумием, с каким британское правительство разыгрывает удивление и старается увильнуть от осуществления гнусного плана, им же самим разработанного. Именно этой последней стороны вопроса я и хочу теперь коснуться.

13 декабря 1861 г. г-н Истурис, испанский посланник в Лондоне, представил Джону Расселу ноту, включив в нее и инструкции, посланные генерал-капитаном Кубы испанским командирам, возглавляющим мексиканскую экспедицию. Джон Рассел положил ноту под сукно и хранил молчание. 23 декабря г-н Истурис направляет ему новую ноту, в которой пытается объяснить причины, побудившие испанские экспедиционные войска оставить остров Кубу до прибытия английских и французских сил. Джон Рассел опять кладет ноту под сукно и продолжает упорно молчать. Г-н Истурис, желая удостовериться, не предвещает ли чего-либо недоброго эта длительная неразговорчивость, столь необычная для болтливого отпрыска дома Бедфордов, настаивает на личном свидании, согласие на которое было дано и которое состоялось 7 января.

К тому времени Джон Рассел уже более месяца был полностью осведомлен об односторонних военных действиях Испании против Мексики. После того как г-н Истурис официально сообщил ему об этом событии, прошел почти месяц. Но, несмотря на это, при личном свидании с испанским посланником Джон Рассел не обронил ни одного слова, выражавшего хотя бы малейшее неудовольствие или изумление по поводу «преждевременных шагов, предпринятых генералом Серрано», и слова его не возбудили у г-на Истуриса ни малейших сомнений насчет того, что все идет хорошо и что выступления Испании полностью одобряются британским правительством. Г-н Истурис, преисполненный кастильской гордости, конечно не желал допустить и мысли о том, что Испания является игрушкой и слепым орудием в руках своих могущественных союзников.

Однако приближался срок созыва парламента, и Джон Рассел должен был сочинить целую серию депеш, специально предназначенных не для международных переговоров, а для парламентского употребления. Поэтому 16 января он сочиняет депешу, которая в довольно сердитых тонах запрашивает по поводу односторонней инициативы, на которую отважилась Испания. Сомнения и колебания, больше месяца мирно дремавшие в его груди и никак не проявившиеся даже 7 января, во время его личного свидания с г-ном Истурисом, внезапно нарушили спокойную мечтательность этого доверчивого, искреннего и свободного от подозрительности государственного деятеля. Г-н Истурис поражен, как громом, и в своем ответе, датированном 18 января, несколько иронически напоминает его превосходительству об упущенных им возможностях высказать свое запоздалое негодование. Он, в сущности, платит его превосходительству той же монетой и, оправдывая проявленную Испанией инициативу, принимает тот же наивный вид, с каким Джон Рассел предъявил свое требование об объяснениях.