Карл Маркс - Собрание сочинений, том 15

Если мы бросим взгляд на наши границы, то соображения, оправдывающие наши стремления, окажутся такими же вескими, как и те, которые руководят Россией. Оставим в стороне все исторические воспоминания, все географические мотивы, рассмотрим одну за другой провинции, прилегающие к Рейну, и исследуем причины, которые говорят в пользу их аннексии.

Во-первых, перед нами Бельгия. По совести говоря, трудно оспаривать разительное сходство, давшее повод некоторым историкам назвать бельгийцев французами Севера. Действительно, в этой стране образованные классы пользуются исключительно французским языком, фламандский же диалект понимают лишь низшие классы населения в нескольких местностях. Кроме того, вся Бельгия привержена к католицизму, и именно Франции, своей сестре по происхождению, языку и религии, она обязана своей независимостью. Не будем напоминать о том, что Бельгия, завоеванная нашим оружием в 1795 г., до 1814 г. составляла девять французских департаментов. Однако иго наше, по-видимому, не было таким уж тяжелым, так как в 1831 г. Бельгия, не сумев добиться от великих держав разрешения присоединиться к Франции, предложила, по постановлению обеих палат, бельгийскую корону герцогу Немурскому, сыну французского короля. Отказ этого последнего заставил их предложить ее затем герцогу Саксен-Кобургскому, ныне Леопольду I, но прецедент, на который мы ссылаемся, кажется нам крайне важным; он дает основание предполагать, что если бы Бельгию спросили о ее мнении, то она оказалась бы не менее великодушной, чем Савойя, и лишний раз доказала бы, как велики симпатия и уважение, которые внушает ей величие Франции. Оппозиция некоторых представителей высших классов была бы очень скоро заглушена рукоплесканиями народа.

Перед впадением в море Рейн разветвляется на три рукава, из которых два текут почти прямо в северном направлении, — Иссель, впадающий в Зёйдер-Зе, и Ваал, приток Мааса. Если бы Франции снова пришлось проводить свои границы, не могла ли бы она взять линию собственно Рейна вместо линии Ваала или Исселя, чтобы отрезать как можно меньшую часть Южной Голландии? Конечно, она поступила бы именно так.

Более того, необходимость исправления нашей границы по линии Рейна, взятой за основу, отнюдь не означает, что оно должно быть проведено за счет Голландии. Для удовлетворения нашей потребности в расширении, которого уже давно так громко требует общественное мнение, было бы достаточно Бельгии в ее теперешних границах. К тому же линия Шельды является границей, предоставленной Франции по Люневильскому договору 1801 года».

Дальше следует небольшой отрывок, доказывающий при помощи таких же аргументов необходимость аннексии великого герцогства Люксембургского, «которое составляло при Империи Departement des Forets [Лесной департамент. Ред.] ». После этого автор брошюры переходит к доказательству необходимости присоединения Рейнской Пруссии:

«С переходом Бельгии и Люксембурга в наше владение наша задача еще не выполнена… Чтобы улучшить наши границы, мы должны присоединить не меньше двух третей Рейнской Пруссии, всю Рейнскую Баварию и около трети великого герцогства Гессенского. Все эти земли при Империи составляли департаменты Рура, Рейна и Мозоля, Саара, Мон-Тоннера и великое герцогство Бергское. В 1815 г. они были распределены между несколькими владельцами, чтобы затруднить возвращение этих провинций в наши руки. Замечательно то, что эти провинции, присоединенные к французской монархии, лишь в течение немногих лет находились в непосредственных сношениях с нами, и, однако, нагое временное пребывание оставило там неизгладимые следы. О том, какими знаками расположения окружают французского путешественника в этих областях, пусть скажут те, кто туда ездил. За последние 45 лет ни один французский солдат не нес гарнизонной службы в городах, расположенных на берегах Рейна, и тем не менее прямо удивительно, до какой степени трогательно относятся здесь к нашим мундирам. Как и мы, они католики; как и мы, они французы. Разве не в Ахене находился двор нашего императора. Карла Великого?.. Смежные с Францией рейнские провинции должны стать политически зависимыми от Франции, подобно тому как они зависят от нее и в природном отношении».

Затем автор возвращается к России и, показав, что Крымская война не является преградой к союзу между Францией и Россией, хотя тогда они еще не пришли к соглашению, следующим образом повествует об одном из мотивов, на основании которых Франция претендует на благодарность России:

«Надо помнить, что Франция не поддерживала планов Англии на Балтийском море. Мы не знаем, имело ли бы успех нападение на Кронштадт в любом случае; оно не было предпринято, как мы имеем основание полагать, благодаря сопротивлению Франции».

После экскурса в область Итальянской войны автор выражает уверенность, что в конце концов Пруссия присоединится к франко-русскому союзу:

«Но чтобы заставить берлинский кабинет присоединиться к нашей политике, его надо освободить от влияния Англии, Как это можно сделать?

Добившись того, чтобы Пруссия перестала быть нашим соседом на Рейне, и обещав поддержать ее законные притязания на преобладание в Германии. Уступка этих рейнских провинций заставит Баварию и Пруссию искать компенсации за счет Австрии. Союз с Англией может дать Пруссии только status quo [существующий порядок, существующее положение. Ред.] , союз же с Францией открывает перед ней беспредельные горизонты!

Когда между Францией, Россией и Пруссией будет заключен искренний союз, — а мы имеем основание надеяться, что он будет заключен, — вытекающие из него последствия будут самыми естественными… Как мы показали выше — 1800 лет тому назад Страбон считал это бесспорным, — Рейн является естественной границей Северной Франции. Пруссия больше всего страдает от этого расширения территории. В течение последних 45 лет она охраняла Рейн, как дракон, охранявший сад Гесперид. Устраните эту причину вражды между Францией и Пруссией; пусть левый берег Рейна снова станет французским; в награду за услугу Пруссия получит компенсацию за счет Австрии — эта держава будет наказана за свое вероломство и неповоротливость. Следует сделать все, чтобы мир был длительным.

Надо сообразоваться с желаниями населения, чтобы не было насильственных аннексий. Если Россия окажется в Константинополе, а Франция на Рейне, если Австрия уменьшится в своих размерах, а Пруссия получит преобладание в Германии, откуда могли бы возникнуть в Европе беспорядки или революции? Разве Англия посмеет одна выступить против России, Пруссии и Франции? Мы не можем допустить этого. Однако если бы это и случилось, если бы Великобритания отважилась на такое безрассудство, она получила бы строгий урок; Гибралтар, Мальта, Ионические острова являются залогом того, что она будет держать себя спокойно; все это уязвимые места ее брони. Но хотя она будет в состоянии лишь бесплодно волноваться у себя на острове и будет вынуждена оставаться пассивным наблюдателем того, что происходит на континенте, ей все же будет разрешено высказать свое мнение, благодаря тем пяти-шести тысячам человек, которых она пошлет в Сирию.