Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

2. Операции, осуществляемые террористами, экипированными «поясами смертников».Б. Ганор так описывает данный вид террористических атак: «В некоторых случаях террористы экипированы "поясами смертников", взрывчаткой для самоподрыва, если что-либо пойдет не так, например, атака сорвется или силы органов безопасности ворвутся в здание, где террористы держат заложников. Существование подобной взрывчатки и даже решение ее использовать не дают соответствующих оснований для определения этой атаки как атаки смертников, поскольку террористическая атака может случиться и без смерти исполнителя» [33] Ganor В. Ibid. .

Такой вид организации террористической операции хорошо известен нашим соотечественникам по примеру печально известного захвата заложников в Театральном центре на Дубровке в Москве, случившемся в октябре 2002 года (трагедия «Норд-Оста»), в котором в качестве «тяжелой артиллерии» выступали 19 чеченских террористок с «поясами шахидов», окруживших все помещение концертного зала по периметру Впоследствии в журналистике и научной литературе они были награждены широко известным эпитетом «черные вдовы». Важно отметить, что до террористической операции ее участницы были записаны на видеокамеру с прощальным посланием и обращением к российским властям, что является вполне обычной практикой для смертников в Палестине. По всей видимости, они не питали иллюзий по поводу своего выживания в ходе террористической операции, но их смерть не была необходимым условием успеха операции (к примеру, если предположить, что правительство В. Путина согласилось бы вести переговоры с террористами).

3. Атаки массовых убийств (атаки массового расстрела) [34] В оригинале на английском — «killing spree attacks», что буквально можно перевести как «атаки упивающихся убийством». В том случае, когда используется огнестрельное оружие, такие атаки именуются «shooting spree attacks». .Множество таких атак произошло в Израиле, где их часто приписывают к разряду атак смертников. Суть такой атаки заключается в том, что ее исполнитель проникает в общественное место, заполненное людьми, и с помощью имеющегося у него оружия (как правило, автомата) наносит ранения как можно большему числу окружающих. При этом он не имеет плана отступления и не рассчитывает на возможность остаться в живых после расхода всей амуниции или ответных действий сил правоохранительных органов (или службы безопасности) [35] Здесь стоит заметить, что среди подобных атак не все заслуживают наименования террористических. Данный эпитет, без сомнения, применим в отношении тех среди них, где в качестве объекта покушения выступает гражданское население. Если же объект определен как военная инфраструктура или люди в военной униформе, находящиеся на службе, такая атака может быть приравнена к военнопартизанской операции в условиях асимметричной войны, а сам исполнитель — к солдату, ведущему неравный бой с противником. .

Пример такой атаки — массовая стрельба праворадикального израильского экстремиста Баруха Гольдштейна в Хевроне в феврале 1994 года [36] В помещении, служащем мечетью, под названием Аль-Ибрахими в Пещере Патриархов. , который убил 29 и ранил около 125 мусульман во время молитвы. Гольдштейн расстреливал людей из автомата, пока у него не кончились патроны и его на том же месте не растерзала разъяренная толпа.

Все вышеперечисленные формы операций сопряжены с высокой степенью риска для жизни, чаще всего приводящего к фатальному исходу, но между ними и атаками террористов-смертников в их узком понимании все же пролегает мало различимая, но важная грань. Как справедливо отмечает А. Могадам, первый случай предполагает временной интервал между актом убийства других и актом умирания самого исполнителя операции, тогда как во втором она отсутствует [37] Moghadam A. Ibid. — Р. 17. . Из этого факта Б. Ганор делает далеко идущий вывод о различии психологического состояния террористов, принадлежащих к двум типам атак. Первый еще может «цепляться за возможность, что он останется жив в конце битвы. Террорист-смертник такой привилегии не имеет…» [38] Ganor В. Ibid. .

Таким образом, узкое определение «терроризм смертников» включает только один вид технического исполнения террористической атаки — бомбинг смертников, поскольку только при самоподрыве у террориста не остается ни малейшего шанса на выживание, а успешность такой атаки прямым образом зависит от гибели исполнителя.

Другая часть ученых тем не менее придерживается широкого понимания терроризма смертников, включая помимо бомбинга смертников все вышеперечисленные виды атак с высокой степенью риска. К примеру, Л. Рикольфи и П. Кампана в своем исследовании придерживаются следующей формулы: миссии смертников состоят из атак бомбистов-смертников, к которым добавляются все миссии террористов без плана отступления [39] Ricolfi L., Campana P. Suicide missions in the Palestinian area: a new database // http://www.prio.no/upload/suicide_missions.pdf- P. 2. .

Аргументы в пользу такого определения границ понятия терроризма смертников обычно сводятся к доказательству того, что техническая сторона осуществления террористического акта мало влияет на фактически идентичное психологическое состояние сознания как бомбистов, так и участников операций с высокой степенью риска. Важно здесь то, что готовность вторых к «мученической» смерти подкрепляется тем фактом, что иногда (на примере палестинского экстремизма) они так же, как и будущие бомбисты-смертники, совершают те же прощальные религиозные ритуалы и записывают свои последние слова в форме видеоролика, афишируемого в пропагандистских целях после операции [40] Moghadam A. Ibid. — Р. 17. .

Как меняет наши представления о феномене терроризма смертников его широкая дефиниция? Прежде всего она превращает его в более древний социально-политический и культурный феномен. В свете такого видения его истоки можно возвести к иудейским зилотам и сикариям Палестины I века, боровшимся с римским владычеством и местными коллаборационистами с помощью жертвующих собой ревнителей национальной независимости, не говоря уже о крайне фанатичных фидаи [41] Арабский термин, означающий адепта какого-либо учения, готового ради преданности делу жертвовать собой. исмаилитов-низаритов Персии и Сирии XI–XII веков [42] Одно из ответвлений шиитского ислама, образовавшееся из-за раскола общины шиитов-исмаилитов по вопросу наследования власти в 1094 г. Вслед за смертью халифа-имама аль-Мустансира фатимидского государства в Северной Африке в борьбу за престол вступили его два сына. Старший из них Низар погиб, но его последователи сформировали отдельную общину и создали государство на севере Персии с центром в горной крепости Аламут. На Западе они стали известны под именем «ассасинов» (от арабского хаишишййа или хашишин (мн.ч. от хашиши) не вполне ясного происхождения), в которое вкладывалось значение убийц, употребляющих гашиш. Впрочем, фидаи исмаилитов были религиозными фанатиками, которым вовсе не требовалось наркотическое опьянение для участия в политических убийствах. Представления о гашише ведут свои истоки от ложных легенд об исмаилитах, сложенных европейцами вроде известного путешественника Марко Поло. См. по этой теме: Дафтари Ф. Легенды об ассасинах: Мифы об исмаилитах. — М„2009. — С. 85–90. , как правило, сознательно и гордо предававших себя в руки правосудия после коварного убийства политического соперника государства исмаилитов. Также она расширяет географию терроризма смертников. Скажем, к странам, затронутым атаками смертников, можно отнести имперскую Россию XIX — начала XX веков. Даже при узком определении терроризма смертников та манера, в которой было исполнено последнее покушение на императора Александра II (1 марта 1881 г.) вторым бомбистом после неудачной попытки народовольца Рысакова, безусловно, должна быть отнесена к атаке смертника. Как известно, бомбой, брошенной с максимально близкого расстояния в уцелевшего от первой атаки императора, террорист Гриневицкий не пощадил ни государя, ни себя. Правда, в данном случае стоит учесть, что решение Гриневицкого было ситуативным и ни в коем случае не входило в первоначальный план Исполнительного комитета народовольцев, который следовал принципу по возможности беречь жизни соратников-революционеров во время исполнения террористических актов. Атакой смертника также может именоваться и покушение Степана Балмашева на министра внутренних дел Сипягина в 1901 году, с чего начался новый этап леворадикального терроризма в царской России. Балмашев, переодетый в форму адъютанта, вполне в духе ассасинов, демонстративно остался на месте после вручения министру фальшивой депеши (на самом деле — смертного приговора от социалистов-революционеров) и фатального выстрела в жертву. Судя по всему, смертная казнь после ареста его не страшила, более того, он жаждал стать мучеником за «народное дело».