Эрик Вейнер - Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей

И первое время — полгода, если быть точным, — все шло великолепно. А потом понеслось: катастрофическое наводнение, чума и вторжения захватчиков. Не считая войн с ними, крови на руках у Марка было немного. Вот живое доказательство того, что абсолютная власть совсем не обязательно развращает абсолютно. Раз за разом Марк выносил снисходительные приговоры дезертирам и прочим нарушителям закона. Когда в империи разразился финансовый кризис, он предпочел распродавать одежды, кубки, статуи, картины — но не повышать налоги. Особенно трогательным мне кажется его указ, согласно которому все уличные канатоходцы — часто это были совсем молодые ребята — должны были во время представлений стелить под канатом толстый упругий матрас.

Марк демонстрировал примерное мужество в битвах, но, как утверждает его биограф Фрэнк Маклинн, самым блестящим его подвигом можно назвать «непрерывную борьбу с собственным врожденным пессимизмом» [10] Там же, 251. . Как про меня сказано. Я тоже вечно сражаюсь с силами негатива, то и дело замышляющими перетянуть меня на свою сторону. Для нас, несостоявшихся оптимистов, наполовину пустой стакан — это все же лучше, чем вовсе никакого стакана или если стакан разбился на тысячу осколков и один из них пропорол вам артерию. Все зависит от угла зрения.

У Марка были проблемы со сном. Он страдал от непонятных болей в груди и животе. Его врач — заносчивый, но искусный в своем деле человек по имени Гален — в качестве снотворного назначал ему мнимое универсальное противоядие — териак, вероятно с добавлением опия [11] Cреди исследователей нет единогласного мнения о том, не принимал ли Марк опий. Возможно, у него даже была аддикция. См.: Thomas Africa, «The Opium Addiction of Marcus Aurelius», Journal of the History of Ideas 22, no. 1 (1961): 97–102. .

Как и я, Марк старался стать «жаворонком». Но между настоящими «жаворонками» и желающими ими стать — большая разница. Сейчас, когда я лежу под теплым амтраковским одеялом, ощущая мерное покачивание поезда, эта разница разрастается до размеров пропасти.

Вы скажете, что может быть проще? Ставим одну ногу на пол, потом другую. Переводим тело в вертикальное положение. Но я не могу подняться вертикально. Даже диагонально не могу. Что со мной не так? Марк, выручай.

«Размышления» не похожи на другие книги, что я читал. Это даже не совсем книга, скорее — персональный органайзер. Собрание напоминаний и мотивирующих речей. Этакие римские «напоминалки» на холодильнике. Больше всего на свете Марк Аврелий боялся не умереть, а забыть нужное. Он постоянно напоминает себе о том, что надо жить по полной. Публиковать свои «напоминалки» Марк Аврелий не собирался: он писал их для себя [12] Название книги точнее было бы перевести не «Размышления», а «К самому себе». . Читая книгу, я словно подсматриваю и подслушиваю за императором.

И мне нравится то, что я узнаю. Я ценю его честность. Уважаю то, что он предстает на страницах книги таким, какой есть, со своими страхами и уязвимостями. Самый могущественный человек мира жалуется на бессонницу и панические атаки, а также говорит, что любовник из него в лучшем случае сносный. («Бросил семя в лоно и отошел» — так он описывает акт физической любви.) Марк всегда исходил из утверждения стоиков о том, что всякая философия начинается с понимания собственной слабости.

Он не строит грандиозных философских систем, достойных изучения многими поколениями усердных студиозусов. Его философия сродни лечению, причем и врачом, и больным предстает сам Марк. Как сказал переводчик Грегори Хейс, «Размышления» — это «в самом буквальном смысле книга по саморазвитию» [13] Gregory Hays, пред. к кн. Marcus Aurelius, Meditations (New York: Penguin, 2002), xxxvii. .

Вновь и вновь Марк призывает себя прекратить думать и начать действовать. Хватит описывать, каким должен быть хороший человек. Будь им. Разница между философией и разговорами о ней — как разница между винопитием и беседами о вине. Один глоток хорошего пино нуар расскажет о вине больше, чем многие годы усердного изучения энологии — науки о виноделии.

Идеи Марка не так просто воплотить в жизнь. Ни с одним философом так не бывает. Он был стоиком, но не ограничивался стоической философией. Близки ему были и другие — Гераклит, Сократ, Платон, киники и эпикурейцы. Подобно всем великим философам, Марк скрупулезно изыскивал жемчужины мудрости. Неважно, откуда взялась мысль, важно, насколько она ценна.

Читая «Размышления», становишься свидетелем того, как философия разворачивается в реальном времени. Марк словно ведет прямую трансляцию собственных мыслей, без всякой редактуры. Я наблюдаю, как «некто учит себя быть человеком» [14] Pierre Hadot, Philosophy as a Way of Life (Oxford, UK: Blackwell), 251. — так охарактеризовал книгу Марка Аврелия исследователь античной философии Пьер Адо.

Сразу несколько «Размышлений» начинаются словами: «Поутру, когда медлишь вставать…» Я читаю дальше и вдруг понимаю, что между строк эта книга во многом — исследование Великого Постельного Вопроса. Не только как встать с постели, но зачем вообще напрягаться ? Практически вопрос Камю о самоубийстве, завернутый в мягкое пуховое одеяльце. Марк мечется между противоположными мнениями и спорит сам с собой.

— На что мне жаловаться, если я собираюсь делать то, для чего создан?

— А если оставаться в теплой постели — это и есть то, для чего я создан?

— Так ведь сладко это.

— А ты, значит, родился для того, чтобы сладко было? И ничуть не для того, чтобы трудиться и действовать?

Бесконечны его метания. Настоящий Гамлет одеяла и подушки. Он знает, что его ждут великие дела и великие мысли.

Выбраться бы только из постели.

— До-о-о-о-оброе утро, пассажиры! Ку-ку! Я вас вижу! Мы открыты и ждем ваших заказов!

Мисс Оливер снова здесь, лучится еще более раздражающей жизнерадостностью.

Ну все. Теперь точно встаю. Вот прямо сейчас. Я рассматриваю кофейный стаканчик: оказывается, он испещрен мудростями от «Амтрака». «Взгляни на мир по-новому!» — с одной стороны; «Попробуй на вкус лучший из миров!» — с другой. Не слишком удачные формулировки, что уж там, но есть в этой детской простоте что-то умиляющее.

Моя 13-летняя дочь Соня не меньше моего любит поспать. «Я идентифицирую себя как человека ленивого», — заявила она как-то раз. Чтобы вытащить ее из постели утром в будний день, ресурсов требуется не меньше, чем потребовала когда-то высадка союзников в Нормандии. А вот по выходным и когда идет снег, она вспархивает, словно бабочка, без всякой посторонней помощи. Как-то я спросил ее, в чем причина такой разницы, и она философски объяснила: «Вставать хочется, когда собираешься что-то делать, а не просто потому, что звонит будильник».