Коллектив авторов - Проблемы русского космизма. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2013

В симфонических картинах А.К.Лядова «Баба-Яга» (1905), «Волшебное озеро» (1909), «Кикимора» (1910), а также в балете И.Ф.Стравинского «Жар Птица» (1910) средствами музыкальной выразительности и гармонии созданы музыкальные образы на темы русских народных сказок. В этих произведениях яркая палитра оркестровых красок и музыкальные оттенки колорита передают ощущение присутствия образов мира «нездешнего», сосуществующего с реальностью мира земного, выражая идею Всеединства Природы во взаимодействии различных сфер инобытия. Мифологизированный, «соборный» дух священных обрядов, связанных с законами Природы, проявился и в балете И.Ф.Стравинского «Весна Священная» (1913). «…Светлое воскресение природы, которая возрождается к новой жизни: воскресение полное, стихийное, воскресение зачатия всемирного», – так напишет композитор, раскрывая смысловое содержание балета [цит. по: 2, с. 139].

Н.К.Рерих, автор либретто «Весны Священной», в одноименной статье выражает свое понимание содержания драматургии балета. Продолжая мысль И.Ф.Стравинского о роли Природы в жизни человека, художник раскрывает глубинный, можно сказать, космический характер содержания всей постановки и пишет, что «созидательное устремление духа, радость прекрасным законам природы и героическое самопожертвование, конечно, являются основными чувствованиями “Весны Священной”. Мы не можем принимать “Весну” только как русскую или как славянскую… Она гораздо более древняя, она общечеловечна. Это вечный праздник души. Это восхищение любви и самопожертвования … в восхищении духа, в слиянии нашего земного существования с Вышним» [3, c. 115].

Рассматривая космизм как явление в музыкальной культуре России, нужно сказать об отношении композиторов к женскому началу в форме, получившей иное понимание представленных женских образов в драматургии музыкальных произведений. Женское начало, являясь неотъемлемой частью всех процессов, происходящих в одухотворенном космосе, с их дифференциацией и проявлением «духа – материи» в различных сферах бытия, по-новому находит выражение в операх Н.А.Римского-Корсакова. Созданные композитором образы Волховы, Снегурочки, девы Февронии являются воплощением живого образа Всеединства природы и космоса и носительницами «Вечной Женственности» (Вл. Соловьев), являя собой неразрывную связь между мирами различных состояний материи одухотворенного космоса.

Идея Софии (софийности) как единства мира небесного и земного наиболее ярко выражена в опере Н.А.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (1907). В этой опере образ Февронии занимает центральное место, воплощая высокое духовное и нравственное начало. При этом композитор в характеристике ее образа средствами музыкальной выразительности отказывается от сказочности. «Сопоставляя тексты оперного либретто и древнерусской повести ХVI века о Петре и Февронии Муромских, мы можем видеть, как при пропуске композитором сказочно-легендарных мотивов сохраняются вещие свойства девы исцелять физически и духовно, а также усилен мотив слияния героини с природным космосом (Всеединство), ее одухотворяющей и преображающей силы» [4].

И здесь необходимо отметить, что вся драматургия оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.А.Римского-Корсакова гармонично созвучит с мыслью Вл. Соловьева о совершенстве добра как неделимого проявления триединой любви: «Любви восходящей совершенству Творца и Творения, любви равной – к любящим, ближним и дальним и любви нисходящей ко всей материальной природе» [5, c. 546–547].

Идеи космизма, представленные религиозно-философской мыслью, нашли выражение в произведениях духовной музыки в творчестве русских композиторов С.Н.Танеева и С.В.Рахманинова.

Ярким примером концепции целостности мира и человеческого бытия в нем можно назвать кантаты С.И.Танеева «Иоанн Да-маскин» на слова А.К.Толстого и «По прочтении псалма» на слова А.С.Хомякова. Идеи «всеобщего единства» Вл. Соловьева также были очень близки композитору, который был убежден, что обретение духовной общности человека с окружающим миром происходит через постижение таких высоконравственных идеалов как «братская любовь» и «любовь к ближнему своему», а восхождение к духовным сферам бытия происходит через преображение души человека. С.И.Танеев считал, что именно хоровая музыка может выразить «идею богочеловеческого, соборного единения мира горнего и мира дольнего» [цит. по: 4]. В хоровых кантатах «Иоанн Дамаскин» и «По прочтению псалма» через хоровое воплощение соборного «мы» композитор «представил космическую модель мира, в которой раскрывается единство всех людей в их творчестве с Богом» [4]. Раскрывая особенность мышления, свойственного С.И.Танееву, известный музыкальный критик и музыковед Б.В.Асафьев напишет: «Мир – все для Танеева, сам он только отражение. Зачем упорствовать и гордиться своим “я”, когда оно подчиненно неизбежному и неизбытному. Ради общей гармонии, ради победы над хаосом личность должна смириться перед законами космоса, а в себе самой, внутри себя признать власть разума» [цит. по: 6, c. 114].

Говоря о произведениях духовной музыки С.В.Рахманинова, прежде всего нужно назвать его «Всенощное бдение» (1915). Эта кантата, своими корнями восходящая к знаменному распеву, стала величайшим шедевром русской духовной музыки. Во «Всенощном бдении» автор средствами музыкальной выразительности «объединил лирическое и эпическое, философское и религиозное, глубоко личностное и всечеловеческое соборное начала, пронизанные философской идеей Всеединства, – пишет Н.А.Давыдова. – Композитор в своих произведениях смог выразить онтогенез личности и ее единение с Природой, осознание человеком конечности земного бытия и вселенского бессмертия человеческого духа» [7, c. 96–97]. С.В.Рахманинов открыл скрытую в древних распевах космичность и бесконечную глубину содержания духовных образов и символов, ведущих к преображению телесного и воскрешению духовного начал. Восхищение величием Творца, молитвенная просветленность, глубокое покаяние, сосредоточенное размышление и призыв к единению человечества с Творцом во имя мира – таково содержание и гуманистический пафос «Всенощного бдения» С.В.Рахманинова.

Вершиной выражения космизма в музыкальной культуре России на рубеже XIX–XX веков стало творчество А.Н.Скрябина. Он «пришел в этот мир для того, чтобы показать, что есть музыка и какова ее космическая суть, – пишет академик Л.В.Шапошникова. – Он сам был музыкой, ее олицетворением, ее творцом» [8, c. 207].

Все творчество А.Н.Скрябина наполнено космическим мироощущением – от «звездных» звукообразов в сонатах №№ 4, 5, 8 для фортепиано, симфонической «Поэмы экстаза», «Божественной поэмы» (симфония № 3) и «Поэмы огня» («Прометей») к великому действу Мистерии Вселенского Преображения. Скрябин утверждал: «Я обречен совершить Мистерию» [9]. Эта Мистерия «должна была открыть Новую космическую эпоху, эпоху Новой Красоты, продолжающей свое творчество в энергетическом канале Космической эволюции, – пишет Л.В.Шапошникова. – На арену этой эволюции должен был выйти Новый человек – теург и обладатель божественного сознания» [8, c. 214]. Несмотря на незавершенность замысла композитора, его философские записи сегодня являются ключом к пониманию его космического мировоззрения, в котором творчество и действо «Нового человека» как «теурга и обладателя божественного сознания» являются не только центральными и доминирующими аспектами бытия Вселенной, но и главной движущей силой ее эволюции.