Владимир Шохин - Философская теология: вариации, моменты, экспромты

Cudworth, 1687: 183.

Nicholls, 1723: 65–66.

См.: [Dierse, 1998: 1054–1055].

Bolingbroke, 1809: 193.

Юм, 1996: 317.

Там же: 322.

Там же: 340.

Там же: 347.

Там же: 350.

Руссо, 1913: 290.

Руссо, 1998: 316.

Voltaire, 1877–1885: 505–508.

Вольтер, 1988: 699–703.

Кант, 1994: 379–381.

См.: [Dierse, 1998: 1056].

См. специальную брошюру: [Fichte, 1835].

Fraser, 1895: 5–6.

Можно было бы выделить в отдельные «рубрики» также критику традиционного теизма у философов позитивистско-прагматической направленности (например, у Дж. Ст. Милля и У. Джеймса), у прямых атеистов (например, у Дж. Макки и новых атеистов) и у некоторых протестантских критиков рациональной теологии (от С. Кьеркегора до И. Дальферта).

Schopenhauer, 1920: 411–412.

Ницше, 2012: 66.

Дрепер, 2013: 511–513.

Этот очень говорящий образ используется уже с самого начала истории недуалистической веданты и даже с ее предыстории, о чем свидетельствует его появление уже в «Гаудапада-карике» (III.1–10), т. е. в VI–VII вв., а у Шанкары (VII–VIII вв.) он фигурирует неоднократно (Брахмасутра-бхашья: II.1.20 и т. д.). Разумеется, этот образ очень графично демонстрирует «декомпозицию» не только божественной, но и человеческой индивидуальности. Аналогии не кажутся притянутыми, если, например, рассмотреть тео-онтологию и Форреста, и Спригге, где Бог трактуется в конечном счете как лишь мировое сознание в духе английского гегельянства Ф. Брэдли и других идеалистов XIX–XX вв., к которым и апеллирует второй.

Раздельчик «Верить, что ты веришь» составил введение очень авторитетного постмодернистского теоретика Джанни Ваттимо к его серии лекций «После христианства». Здесь же автор трогательно отмечает, что благодаря доктрине Ницше и Хайдеггера о смерти Бога он «парадоксальным образом был возвращен в христианскую веру или во что-то, что на нее очень похоже (курсив мой. – В. Ш. )» [Ваттимо, 2007: 7]. См. подробнее о «слабой онтологии» Ваттимо как оппозиции «сильной метафизике» [Коначева, 2019: 19–25].

Прослогион: II.1.101.

Основной аргумент в пользу этого состоял в том, что благие качества Бога, которые Ему присущи по природе, отличаются от таковых качеств людей, которые возможны только по мере их причастности Его качествам, как и Божественная благость отлична от любой другой благости как причина от следствий (Aquin. ST Ia 6.3 (ср. 3.6)). Аналогическую теорию весьма успешно, на мой взгляд, развивает Ричард Суинберн, который приводит и наглядную аналогию из физики: когда ученые предложили волновую теорию света, они также использовали аналогический язык, поскольку свет не может быть волной в том же смысле, в каком мы говорим о морских волнах. В целом же он солидаризуется с аналитиком И.-М. Кромби, который считал, например, что высказывание «Бог нас любит» является вполне сигнификативным, но с уточнением, что любовь Бога лишена тех элементов чувственности, которые присущи человеческой любви, и более соответствует «заботе» (care), чем «желанию ласкать кого-то» (wish to fondle). Сам же он приводит и такую удачную аналогию, что мы имеем все права говорить о том, что «Бог видит», «человек видит» и «кот видит», не принуждая никого к тому, чтобы считать, что само в и дение во всех трех случаях является одинаковым. См.: [Swinburne, 1993: 75–76].

Близкой к обсуждаемой в этой статье темой могла бы стать полемическая ситуация в православном богословии, в частности полемика Жана-Клода Ларше с митр. Иоанном (Зизиуласом), из которых первый очень близок Брайану Дэвису, также считая применением к Богу понятия личности модернизмом и антропоморфизмом. Митр. Иоанн (Зизиулас) много заимствовал у выдающегося персоналиста Владимира Лосского (который видел и в создании человека по образу создание его как образа Троицы через единство множества личностей, гипостазирующих единую природу), а Ларше близок, например, Юрий Шичалин, подвергающий критике трактовку Ипостасей в качестве Личностей. Разумеется, это тема совершенно отдельного разговора.

Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2017. № 73. С. 13–9.

В настоящее время аналитическую философию разрабатывают материалисты и агностики, сциентисты и витгенштейнианцы, томисты и молинисты, кальвинисты и православные, носители едва ли не любых мировоззрений.

См.: [Аналитический теист, 2014: 467–495].

К. Файерайс в классическом труде убедительно показал, что попытка освободить теологический разум от любого «внешнего авторитета», которая и формировала основную интонацию деизма, впервые демонстрируется уже в «Естественной теологии» каталонского врача-философа Раймунда де Сабунде (1385–1436), последователем которого немецкий историк мыслит и знаменитого Роберта Беллармина (1542–1621) [Feiereis, 1965: 6–10].

Правда, солидные сочинения под названием «философская теология» стали появляться и раньше. См., напр.: [Tennant, 1928–1930; Flew, MacIntyre, 1955]. Но до бренда было еще очень далеко в эпоху и второй из названных книг, не говоря уже о времени создания первой.

Основными изданиями по предмету правильно считать следующие (в хронологическом порядке) [Morris, 1991; Davis, 2006; Rea, 2009; Flint, Rea, 2009; Crisp, 2009; Taliaferro, Meister, 2010]. Книга Т. Морриса и «Оксфордское руководство» Т. Флинта и М. Рея на русский язык переведены.

Пороки нередко бывают продолжениями добродетелей, как хорошо известно, не только у частных лиц, но и у целых философских традиций. В англо-американской аналитической философии «проблемоцентричность», сближающая ее с конкретными науками, «компенсируется» пренебрежением к методологическим обоснованиям работы с проблемами. В некоторых из перечисленных только что трудов глухо выражается мысль, что философская теология – частная ветвь общей философии религии, а потому в ней может быть опущено что-то из куррикулума второй, а что-то может быть, напротив, детализировано (см., в частности: [Адамс, 2013: 2; ОРФТ:33–34]). Составители «Кембриджского сопроводителя по христианской философской теологии» также не сомневаются, что «это предприятие часто описывается в качестве философской теологии, которую можно рассматривать как ветвь всеобщей (overall) области философии религии» [Taliaferro, Meister, 2010: XIII]. Эпистемическая законность считать предметами философии религии предметы рациональной теологии не бóльшая, чем считать, что философия науки должна заниматься самими законами природы, а не сущностными характеристиками, языком и ценностными ориентирами самой науки или сменой научных парадигм.