Олег Чекрыгин - Учение Иисуса об Отце. Реконструкция раннехристианского учения на основе сопоставительного анализа древнейших евангелий

«40 Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную» – вот аутентичное утверждение Иисуса, и следом иудаизирующая приписка: «и Я воскрешу его в последний день».

«41 Возроптали на Него Иудеи за то, что Он сказал: Я есмь хлеб, сшедший с небес.42 И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: я сшел с небес?» – Господи, а эти-то вдруг откуда здесь взялись, иудеи-то? Да еще и лично знавшие его семью? Заметим, что между «Я – хлеб сшедший с Небес» и «Я сшел с Небес» огромная смысловая разница: первое имеет смысл символический, а второе утверждает прямое нисшествие Иисуса непосредственно с Небес прямо во плоти на землю, что является ярким свидетельством языческих верований в телесных богов.

«43 Иисус сказал им в ответ: не ропщите между собою.44 Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день» – опять та же приписка в конце навязчивым рефреном.

«45 У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне.46 Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца» – сперва пророки как источник мудрости, а потом научение от Бога. На самом деле, опять перекидывается мостик религиозного преемства: научившийся от Отца – откуда? Да из еврейских Писаний, откуда же еще!

«47 Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную.48 Я есмь хлеб жизни» – повтор, «49 Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли» – повтор той же вставки;

«50 хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет.51 Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек;…».

«…хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» – С этого места начинается буквальное утверждение об обязательности «поедания плоти» Иисуса верующими в Него, которое здесь приписывается лично Ему.

«52 Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?» – опять иудеи, очередная вставная челюсть.

«53 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. – Ну да, опять: уже имеет жизнь вечную но «я» еще для чего-то «воскрешу его в последний день». То есть, хотя и жив, но все же мертв и нуждается в воскрешении в «последний день».

55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною.58 Сей то есть хлеб, сшедший с небес»

Весь этот кусок приписанного Иисусу монолога о поедании Его верующими в Него в споре с иудеями, происходящем: «59 Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме» – в синагоге, в которую Иисус незаметно переместился с берега (напомню, что в галилейском Капернауме не было ни иудеев, ни, тем более, еврейской синагоги. Она там появится только через 50 лет после иудейский войн и заселения Галилеи беглыми иудеями) – о чем это? Еще раз: «плоть отдам за жизнь мира»; «есть мои Плоть и Кровь – иметь в себе Жизнь»; «плоть – пища, кровь – питье»; «едящий и пьющий меня – во мне, и я – в нем»; «тот кто ест меня будет жить мной» – что это вообще и откуда?

Чтобы разобраться в этом неожиданном и совершенно неуместном богословском построении, придется рассказать очень многое по возможности кратко.

Итак, по пунктам:

1. Мы имеем дело с наслоением сразу нескольких периодов эволюции языческих верований, от самых примитивных каннибальских представлений о приобретении свойств съеденного врага (сердце врага – его смелость, мозг – его ум и тп) – к символическому поеданию съедобного изображения бога, который всегда вселяется в любые свои изображения, и будучи съеден, сообщает свою божественность съевшим его;

2. Библейское богословие жертвы во умилостивление злого голодного божества, желающего насытиться убийством своих врагов, чью жажду убийства грешника можно утолить, заместив свою жизнь ритуальным убийством другого вместо себя – и таким образом получить «прощение грехов».

3. Поедание «идоложертвенного»: плоть убитого (человека или животного) божеству без надобности, оно насыщается «духом» убитого, то есть тем самым «дыханием жизни» которое по языческим представлениям «вдыхается» божеством в рожденную плоть, и по смерти плоти должно быть возвращено божеству по принадлежности. И таким образом – не пропадать же добру – мясо жертв поедается всеми желающими на ритуальных трапезах и даже продается на рынках в снедь, как «идоложертвенное», то есть особо посвященное божеству.

То есть, в этом абзаце мы имеем дело с развитым «богословием жертвы», в котором Иисус уже представлен как Жертва Невинная (Агнец) за грехи всего человечества во имя искупления и примирения с Богом, которому приносится эта жертва в виде убийства Его собственного Сына, чем, по извращенной логике горе-богословов Отец решил примирить себя с теми, кто предаст Его Сына лютой казни и ужасной мучительной смерти на кресте в жертву самому себе, чтобы насытиться смертью Сына и наевшись Им, простить все человечество за все и навсегда, заодно сняв свое изначальное проклятие со всей твари. Кто бы ни придумал эту извращенческую садомазохистскую богословскую теорию – он, безусловно, не был ни иудеем и изначальным иудеохристианином, ни тем более последователем Иисуса, рожденным Свыше через Крещение Духом и усыновление Отцу Небесному – но язычником неизвестной этиологии без рода и племени, нахватавшимся объедков и огрызков языческих богословий на религиозных помойках при дорогах и путях всемирной истории античного дикарства.

Развитие богословия Жертвы и замещения (иудеи отвергнуты своим богом за убийство сына и богоизбранство евреев теперь перешло к христианам) приписывается, в первую очередь, Павлу, как его новатору. Именно у Павла впервые встречаем формулу евхаристии: «Ешьте Тело мое и пейте мою Кровь» (1Кор.11:23—30) Однако, Павел далеко перешагнул границы дозволенного в иудейских языческих практиках жертвоприношений, заставив христиан не только есть Плоть, но и пить Кровь своего Бога – хоть и под видом хлеба и вина, но провозглашается за каждой литургией и утверждается в богословском учении, что вино и хлеб ПРЕСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ (или прелагаются, что в общем одно и то же, магия) волшебным образом в ИСТИННЫЕ Плоть и Кровь Иисуса.

С точки зрения иудаизма потребление жертвенной крови считалось святотатством и наказывалось смертью (Лев. VII:27, XVII:10): кровь – это священная жидкость, содержащая в себе душу, то есть жизненную силу, дыхание самого Бога, которому она (душа) принадлежит и только ему одному должна возвращаться. Поэтому кровью жертв кропили во святая святых и мазали роги жертвенника в ознаменование, что жертва принята. Мясо жертвенных животных съедалось за ритуальными трапезами, но кровь – никогда. Главная причина, по которой воспрещалось законом Моисеевым употребление в пищу крови, несомненно заключалась в том, что кровь главнейшим образом посвящалась Богу.