Игорь Дмитриев - Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

В 1610 году, оглядываясь на прожитую жизнь, Ф. Бэкон особо выделил 1576–1579 годы как крайне значимые для его развития. То было временем его поездки на континент. «Три года своей юности я учился ( bred ) у посла во Франции», – вспоминал Фрэнсис [62]. Глагол to breed был выбран им не случайно. Бэкон хотел подчеркнуть важность для формирования его личности общения с английским послом при французском дворе Эймиасом Полетом (или Паулетом; Amias Paulet ; ок. 1532–1588) [63]( ил. 6 ).

Путешествие на континент было делом дорогостоящим. Конечно, при желании можно было уложиться в 160 фунтов стерлингов в год, но это при крайне скромной жизни. Сэр Николас, однако, правильно рассчитал, что если его сын будет включен в состав посольства, то отцовские расходы на пребывание Фрэнсиса во Франции заметно сократятся, и вряд ли сэр Эймиас откажется иметь в своем окружении сына лорда-канцлера. Да и для сэра Николаса и его супруги передать юношу в надежные руки истинного пуританина было крайне желательным.

Ил. 6. Сэр Эймиас Полет. Портрет работы Н. Хиллиарда (?)

Новое посольство начало формироваться в середине 1576 года, формальное же решение Тайного совета датируется 26 августа. Однако сэр Эймиас не торопился собираться в дорогу. Он тянул время под предлогом плохого самочувствия. Реальная же причина затягивания отъезда состояла в том, что послу необходимо было срочно распродать часть своих поместий, поскольку, хотя посол назначался королевой, свою деятельность за границей он должен был финансировать в основном из собственного кармана, ибо официальных выплат для нормального функционирования посольства было совершенно недостаточно. Разумеется, это обстоятельство сказывалось и на финансовом обеспечении членов посольства.

Кроме того, поездка Ф. Бэкона на континент вовсе не походила на обычный Grand Tour , совершаемый сыновьями английской аристократии преимущественно по Франции и Италии в сопровождении наставника с целью посещения исторических мест, знакомства с европейскими знаменитостями, пополнения общего кругозора и завершения обучения и воспитания джентльмена [64]. Именно с такой целью отправится в свой Grand Tour в 1639 году, после трех с небольшим лет пребывания в Итоне, Роберт Бойль вместе с братом Фрэнсисом и наставником гражданином Женевы Исааком Маркомбом. Однако уже во второй половине XVI столетия некоторые представители английской знати определяли цели заграничного путешествия для своих отпрысков несколько иначе. Скажем, Уильям Сесил, формулируя свои родительские пожелания, отметил, что целью поездки его сына Томаса во Францию должны быть не научные занятия, но изучение гражданского права и языков – французского или итальянского – до того уровня, чтобы можно было поддержать разговор [65].

Что касается Фрэнсиса Бэкона, то его главная цель состояла в освоении цивильного права, которое весьма слабо было представлено в образовательной программе Грейс-Инн, но которое широко использовалось во Франции, и, разумеется, в усовершенствовании своего французского языка. (Напомню, что в Англии одновременно сосуществовали несколько правовых систем – общего права, канонического права, цивильного права и «права справедливости» [ equity ].)

Следует также учесть изменение характера дипломатической службы в XVI веке. Дипломат представлял собою уже не просто некоего переговорщика, чиновника на посылках, передатчика ( bearer ) документов и мнений своего суверена. Он должен был владеть определенными навыками и практиками: утонченными манерами, знанием иностранных языков, а также обычаев, политического устройства и социальной жизни разных стран, обладать широким кругозором, разбираться в военном деле, хорошо владеть пером (а при случае и шпагой), быть наблюдательным, уметь заводить контакты с самыми разными людьми и т. д. [66]Однако ни в Оксфорде, ни в Кембридже, ни в Inns of Court ничему такому не учили.

Посольство Полета прибыло в Париж 3 октября 1576 года. Религиозно-политическая ситуация в Европе в то время была весьма неопределенной. В 1575 году позиции противников французского короля Генриха III заметно усилились: на их сторону перешел герцог Франциск (Франсуа) Алансонский, младший брат короля и наследник престола. Елизавета поддерживала оппозицию деньгами, а курфюрст Пфальца наемниками. 5 февраля 1576 года король Наварры Генрих Бурбон, бывший до того пленником в Лувре, бежал оттуда в свои владения на юго-западе Франции и возглавил противников короля. Генрих III, у которого не было возможности продолжать борьбу, 6 мая 1576 года заключил перемирие в Болье ( L’ édit de Beaulieu ), надеясь тем самым прекратить религиозные войны в стране между католиками и гугенотами.

По этому эдикту протестанты получали свободу вероисповедания и могли отправлять культ везде, кроме Парижа и его пригородов. Им также оставили восемь крепостей и дали право поступать на королевскую службу. Однако этот эдикт вызвал недовольство со стороны непримиримых католиков, которые стали объединяться в борьбе против «еретиков». В 1576 году усилиями герцога Генриха Гиза локальные католические союзы объединились в общефранцузскую Католическую лигу ( Ligue catholique ) для борьбы с гугенотами и ограничения централизованной королевской власти. Однако Генрих III в ситуации, когда главная угроза власти католического короля исходила не столько от гугенотов, сколько от католической оппозиции, сумел перехватить инициативу и сам встал во главе Лиги.

В ноябре 1576 года король собрал в Блуа Генеральные штаты, в которых протестанты вообще не участвовали, и заявил о своей готовности бороться с еретиками, что означало фактически отмену эдикта в Болье. Итогом стала новая, шестая по счету, Религиозная война, в которой перевес оказался на стороне католиков. После нескольких месяцев войны король инициировал начало мирных переговоров в Пуатье и 17 сентября 1577 года был заключен мирный договор в Бержераке, который ограничил свободу вероисповедания для гугенотов, но сохранил за ними крепости на юге.

Если в религиозном плане Елизавета поддерживала гугенотов, то в плане политическом ей был выгоден союз с Францией. В этой ситуации назначение послом в католическую страну ярого протестанта было весьма рискованным ходом. Французский дипломат Жан Отман ( Jean Hotman, Marquis de Villers-St-Paul ; 1552–1636) написал трактат, где представил образ идеального посла. В этом сочинении он настаивал, что «протестант не годится для того, чтобы быть посланником при папском дворе и при дворе короля Испании» [67]. Но в Лондоне считали иначе. «Не меняйте ваших манер только потому, что вы ступили на другую землю, – подбадривал нового посла У. Сесил. – Подтвердите вашими действиями хорошее мнение о вас, которое сложилось здесь за вашу веру и проницательность» [68].