Бертран Рассел - Похвала праздности. Скептические эссе

Американские комитеты по образованию, например, утверждают, что в деловой корреспонденции большинство людей использует всего тысячу пятьсот слов, и посему настаивают на исключении остального словарного запаса из школьной программы. Британцы пошли еще дальше и изобрели «базовый английский», сократив необходимый для общения лексикон до восьми сотен слов. Представление о том, что речь может обладать эстетической ценностью, отходит в прошлое и заменяется суждением, что единственное назначение слов – передавать информацию.

В России погоня за целесообразностью еще более фанатична, чем в Америке: в учебных заведениях преподается только то, что служит определенным целям в образовании или управлении. Исключение делается лишь для «теологов»: должен ведь кто-то изучать священные манускрипты в оригинале на немецком языке, да горстке профессоров разрешено заниматься философией для защиты диалектического материализма от нападок буржуазных метафизиков. Не сомневаюсь, что как только ортодоксальность окончательно утвердится, замуруют и эту лазейку.

Повсюду знание перестает цениться само по себе или как средство всестороннего гуманного познания жизни в общем, становясь просто частью обязательных практических умений. Таков признак повсеместной интеграции общества, вызванной научно-техническим прогрессом и требованиями военного времени. Настолько тесной взаимозависимости между экономикой и политикой, как сейчас, еще не бывало, и человек подвергается все большему социальному давлению, вынуждающему его вести образ жизни, который кажется целесообразным соседям.

Учебные заведения, кроме тех, что доступны самым богатым, или которых (в Англии) не трогают в силу их древности, не могут тратить деньги по своему усмотрению, а должны убеждать Государство, что выполняют свое назначение: обеспечивают правильно обученных верноподданных. Все это неотъемлемая часть движения, которое привело к обязательной военной службе, организациям бойскаутов, политическим партиям и разжиганию политических страстей прессой. Мы более чем когда-либо подстраиваемся под сограждан, больше заботимся (если мы порядочные люди) о том, чтобы им не навредить, но и чтобы они, упаси бог, не навредили нам. Мы осуждаем тех, кто праздно наслаждается жизнью, каким бы возвышенным ни было их времяпрепровождение. Мы полагаем, что каждый обязан внести свой вклад в общее правое дело (что бы это ни значило), тем более что у правого дела масса врагов, с которыми постоянно приходится бороться. Поэтому мы не можем позволить разуму расслабиться и выделить место для иных знаний, нежели тех, которые помогают нам в борьбе за то, что в тот момент считается важным.

В защиту утилитарного взгляда на образование говорит многое. Невозможно изучить все до вступления во взрослую жизнь, да и «полезные» знания, безусловно, очень полезны. Они – фундамент современного мира. Без них не было бы ни станков, ни автомобилей, ни железных дорог, ни аэропланов; кстати, также не было бы и нынешней рекламы с пропагандой. Современные знания поспособствовали улучшению всеобщего здоровья и одновременно изобретениям множества способов отравления больших городов ядовитыми газами. Все, что отличает наш мир от прошлого, уходит корнями в «полезные» знания. От них пока не готово отказаться ни одно общество, и задача образования, вне всякого сомнения, – их культивировать.

Следует признать, что громадная часть традиционного культурного воспитания бессмысленна. Мальчикам многие годы вбивали латынь и древнегреческий, на которых они в итоге либо не могли, либо не хотели (за малым исключением) читать книги. Изучение современных языков и истории гораздо предпочтительнее латыни и древнегреческого во всех смыслах. Они не только полезнее, но и позволяют намного быстрее приобщиться к обширной мировой культуре.

Для итальянца пятнадцатого века знание древнегреческого и латыни служило ключом к культурному наследию, поскольку все, что стоило прочесть помимо трудов на итальянском, было написано на этих языках. С тех пор появилась литература на стольких современных языках, а цивилизация продвинулась так далеко в своем развитии, что эрудиция в античности не так актуальна для решения нынешних задач, как знания о современных государствах и их относительно недавней истории. Кругозор традиционного школьного учителя, прекрасно подходивший для эпохи Возрождения, стал слишком узок, потому что не вобрал в себя изменения, произошедшие в мире после пятнадцатого века. И дело не только в истории и иностранных языках. Должным образом преподаваемые естественные науки также вносят вклад в культурное воспитание. Именно поэтому утверждение о том, что образование должно иметь и другие цели, помимо практической пользы, не означает возврат к традиционным учебным программам. Полезность и культура, в их широком понимании, оказываются гораздо более совместимы, чем это кажется фанатичным приверженцам лишь одной из сторон.

Даже когда культура не связана напрямую с практикой, в знаниях, которые нельзя непосредственно использовать для повышения эффективности, есть косвенная польза. Думаю, что многие недостатки современности удалось бы устранить, будь у нас больше таких знаний и меньше одержимости сугубо прикладными навыками.

Сосредоточение умственной активности целиком на какой-то одной определенной цели в конечном итоге выбивает большинство людей из равновесия, а порой и доводит до нервных срывов. Военные, определявшие стратегию Германии во время войны, совершали ошибки, как, скажем, подводная битва за Атлантику [5] Речь о военной кампании во время Первой мировой войны, когда Великобритания и ее союзники сражались с Германией за господство в Атлантическом океане. – Примеч. пер. , которая привела Америку на сторону Союзников и которая любому человеку со свежим взглядом показалась бы неразумной. Однако немцы не могли оценить ее здраво в силу умственного перенапряжения и нехватки отдыха. То же наблюдается всякий раз, когда люди пытаются решать задачи, требующие непрерывной умственной нагрузки и длительного сдерживания естественных порывов.

Японские империалисты, русские коммунисты, немецкие нацисты – всех их отличает исступленный фанатизм, сопутствующий одержимому преследованию определенных целей. Когда эти цели действительно так важны и достижимы, как видится их фанатикам, успех может стать грандиозным. К сожалению, в большинстве случаев узость видения приводит к тому, что какие-то мощные противодействующие силы либо упускаются из виду, либо воспринимаются как дело рук дьявола, заслуживающее жестокого наказания.