Александр Фролов - Что такое наука

«Складская» часть науки представляет собой совершенно нелюдскую систему, не зависящую от чьих-либо сиюминутных настроений и состояний. Получается роботизированный склад, чуждый эмоций и чувств, в котором можно найти и построить всё, что только может понадобиться Человеку. В фрагменте американского фантастического боевика «Терминатор» от человекоподобного робота остался только титановый скелет, неотвратимо преследующий свою цель. Это ассоциативно вполне увязывается с представлением о науке. Её нельзя остановить. Ей невозможно противостоять. Ей всё равно, кто каждый из нас и что мы о ней думаем. Её надо понимать и уважительно ею пользоваться. Она может впадать в спячку за ненужностью в данный момент, она может уйти в другое место, если в её доме поселились шарлатаны или расположилось учреждение для людей с задержкой умственного развития. Но убить её нельзя. Даже вместе с человечеством. Был бы добротный Склад. Прилетят инопланетяне и реанимируют, присоединив к своей науке.

«Технологическая» часть науки протягивает свои щупальца в образование. Для того, чтобы все люди могли получать нужные им знания и пользоваться ими. А филетическая эволюция, с помощью уходящей в глубины истории вереницы научных работников, подготовила практически в каждом мозге базу для освоения единого научного инструментария.

Единый склад, единая технология, единые основы образования… Всё это указывает на единство науки во всех её проявлениях. Действительно, невозможно чувствовать себя неотрывной частью человечества и цивилизации, не зная и не понимая географии и истории. Невозможно вообще что-либо понимать, не зная языка, на котором выражаются мысли. Физика и математика позволяют построить осознаваемую модельность мышления. Всё завязано плотным узлом. Поэтому наука едина во всех своих предметных проявлениях.

Науку можно представить на уровне метафоры как некоего «спрутика», щупальца которого ощупывают объект исследования – каждое с позиций своей специализации. Одно щупальце определяет историю объекта, другое – его физическую природу, третье – конфигурацию и так далее. Полученная информация сливается в общее брюшко, которое и является наукой. А щупальца отрастают от этого брюшка. Поэтому существует единая наука со своими отраслями-щупальцами – математикой, физикой, химией, историей, психологией и другими. Так что принципиально безграмотно говорить о множественных науках. Это просто отрасли науки.

Кроме науки у человечества есть ещё и другие формы деятельности. Организационная структура этих форм основана на уже завоёванном знании, на его использовании. То есть, на результатах, полученных наукой. Таковы, например, техника, технология, этика, эстетика, медицина, педагогика, информатика и другие им подобные формы социально значимой деятельности. Сами же эти формы отраслями науки не являются. И уж подавно не являются науками. Однако они необходимы людям, и занятие ими столь же почётно и важно, сколь и занятие наукой. Просто это – другое.

Откуда же взялись «множественные науки»? Этому есть несколько причин. Первая – процесс исторического развития. Любознательные люди, предки научных работников более поздних исторических периодов, копали каждый свою ямку познания по мере сил, а также экономической и информационной обеспеченности. Всего этого было мало, и потому уж явно было не до соседей, копающих другие ямки. Вот у каждой небольшой компании и была своя наука. Потом ямки расширялись, перекрывались краями, находились общие интересы. Создатель квантовой механики Эрвин Шредингер интересовался биологией и генетикой, а генетик Николай Тимофеев-Ресовский интересовался квантовой механикой. На том и общались. И находили в этом что-то важное и нужное для своей мыслительной работы. А сегодня поле науки – уже сплошное. И каждый, закапывающийся в свою ямку при помощи кирки и каменного топора без оглядки на достижения копателей в других отраслях, рискует заузиться в своей скважине до бессмысленности, безграмотности, а то и шарлатанства.

Вторая причина представлений о множественности наук – экономическая. Со времён Петра I наука пользовалась у разумных властителей и меценатов авторитетом, и получить средства на развитие науки с социально известными результатами было проще, чем на построение техники или технологии методом проб и ошибок в частных гаражах. Вот и плодились «науки» где только можно и какие только можно. Одна только «наука о бабичьем деле» чего стоит! Так полтора века назад называлась в России гинекология.

Третья причина – имитационная. Трудиться на обширном поле науки, широко охватывая его и используя все складские запасы и все технологии научного исследования – очень тяжело и неблагодарно. Поэт Твардовский в «Василии Тёркине» писал: «…в отступленьи ешь ты вдоволь, в обороне – так иль сяк, в наступленьи – натощак». Тощак порой утомляет и заставляет сменить род деятельности. Не все выдерживают условий наступления широким фронтом. Гораздо легче где-нибудь в тылу, на тенистой поляне, выбрать местечко для копания своей индивидуальной ямки. Для оправдания подхода этому занятию придаётся наименование «наука», а изолированность и бесплодность оправдываются непониманием другими. Потому и преподносятся как отдельная, специфическая наука. Доктор педагогических наук, ныне покойный, сказал другому доктору, физико-математических наук, создавшему технологию интеллектуального образования, буквально следующее. «Вы, …, проделали очень важную и эффективную работу. Но вы не знаете языка нашей науки!» Книга, о которой шла речь, живёт, и её читают. Даже при незнании автором языка той самой отдельной науки. В этом, третьем, случае умножения наук можно дойти и до шарлатанства.

Так что наука на самом-то деле едина. Едина в своей идеологии, структуре мыслительной деятельности, организации и инструментальном интеллектуальном обеспечении. При этом объектами её интереса могут быть не РАЗНЫЕ явления, а КАКИЕ УГОДНО явления. Наука едина, универсальна и всеядна. И потому единственна. Она не терпит и не потерпит различных поползновений заблудших искателей несуществующих полей и других мифических порождений людей, желающих обзавестись собственной отдельной наукой. Так что, «ежели вы вежливы», как писал Маршак, не плодите наук даже разговорами о них во множественном числе. Пожалуйста. Есть одна, единая и единственная, наука с её отраслями. И к этому надо привыкать «с младых ногтей», отращиваемых общим образованием.

Существуют и другие, кроме науки, формы и виды познания действительности. Взять хотя бы религию, наравне с наукой важную и уважаемую. Но где-то там, в дали будущих времён, все эти формы всё равно переплетаются и объединяются с наукой в единую мощную основу описания мира с целью его изменения в интересах Человека. Такую возможность показал теолог и палеонтолог Тейяр де Шарден в книге «Феномен человека».