Рене Генон - Символы священной науки

Если мы останавливаемся на этой интерпретации в терминах жизни и смерти, хотя она всего лишь частный случай исследования двух противоположных или антагонистических понятий, то это потому, что символика змеи действительно и прежде всего связана с самой идеей жизни; [193] Этот смысл особенно очевиден в образе змеи, обвивающейся вокруг жезла Асклепия. змея по-арабски именуется el-hayyah, а жизнь — el-hayah (еврейское hayah, означающее одновременно «жизнь» и «животное», — есть производное от корня hayi, общего для двух языков [194] El-Hay — есть одно из основных имен Бога; его следует переводить не «Живущий», как это часто делают, но «Животворящий», тот, кто дает жизнь, или кто есть принцип жизни. ). Это, будучи связано с символикой "Древа Жизни", [195] См. Символика Креста. позволяет в то же время усмотреть особую связь змея с Евой (Hawa, "живая"); и можно напомнить здесь средневековые изображения «искушения», где тело змея, обвившегося вокруг дерева, увенчано женским бюстом. [196] Образчик его можно видеть на левом портале Собора Парижской Богоматери. Не менее странная вещь обнаруживается в китайской символикой: Фу-Хи и его сестра Нюй-Ва, образующие братско-сестринскую чету, подобную той, что мы находим в древнем Египте (вплоть до эпохи Птолемеев), часто изображаются с телом змеи и человеческой головой; случается даже, что они переплетаются между собой по образу кадуцея, указывая тогда на взаимодополняемость ян и инь. [197] Рассказывают, что Нюй-Ва смешала камни пяти цветов (белого, черного, красного, желтого, голубого), чтобы починить прореху в небе, а также, что она отрезала четыре ноги у черепахи, чтобы утвердить на них четыре оконечности мира. Не останавливаясь более на этом, что увело бы нас слишком далеко, мы можем видеть здесь указание на то, что змея, несомненно в эпохи очень отдаленные, имела значение, о котором мы и не подозреваем сегодня. И если бы мы изучили поближе все аспекты ее символики, а именно в Египте и Индии, то пришли бы к заключениям достаточно неожиданным.

По поводу двойного смысла символов следует заметить, что и число 666 обладает значением не только зловещим; будучи "числом Зверя", оно, однако, прежде всего, — есть солнечное число, и, как мы уже говорили в другом месте, [198] См. Царь Мира, гл. V. оно — есть число Хакатриила или "Ангела Короны". С другой стороны, это же число равным образом образуется именем Сората, который, согласно каббалистам, является Солнечным демоном, в качестве такового противоположным Михаилу Архангелу, а это связано с двумя ликами Метатрона; [199] Там же, гл. III. Sorath есть, кроме того, анаграмма слову stuhr, что значит "скрытая вещь". Есть ли это имя тайны, о которой говорит Откровение! Но если сатар (sathar) означает «прятать», то оно означает также и "защищать", [200] Возможно ли, не впадая в крайности лингвистического фантазирования, сблизить с ним греческое сотер (soter), «спаситель»? И надо ли говорить в этой связи, что между именами Христа (El-Messih) и антихриста (Еl-Messikh) может и даже должно существовать странное сходство? а в арабском языке то же самое слово сатар (satar) ассоциируется почти исключительно с идеей защиты, часто даже именно божественной и провиденциальной защиты; и, стало быть, все обстоит совсем не так просто, нежели как полагают те, кто видит вещи только с одной стороны.

Но возвратимся к символическим животным египетского Сета: среди них есть еще и крокодил, что само собой разумеется, и гиппопотам, в котором иные хотели бы видеть Бегемота Книги Иова, и возможно, не без определенных оснований, хотя это слово (множественное число от behemah, по-арабски bahimah) — есть общее наименование всех четвероногих животных. [201] Корень baham или abham означает "быть немым", а также "быть скрытым", если общий смысл слова Behemoth связывается с первым из этих двух значений, то второе может более конкретно напоминать о животном, "которое прячется в тростниках"; и здесь совпадение со смыслом другого корня, sathar, о котором мы только что говорили, также весьма любопытно. А вот другое животное, столь же важное, как и гиппопотам, сколь бы странным ни показалось это, — осел, и более конкретно, красный осел, [202] Здесь налицо также странное лингвистическое сходство: по-арабски «осел» именуется химар; "красный осел" является, стало быть, подобно "медному змию", своего рода "плеоназмом в фонетической символике. представлявшийся одним из самых опасных существ среди тех, с кем надлежало встретиться мертвому в ходе своих загробных странствий, или, что в эзотеризме равнозначно одному из инициатических испытаний. И не является ли он в еще большей мере, нежели гиппопотам, "багряным зверем" Откровения? [203] В Индии осел является символическим верховым животным Мудеви «инфернального» аспекта Шакти. Во всяком случае, одним из самых мрачных аспектов «тифоновых» мистерий был культ "бога с ослиной головой", о котором известно, что иногда участие в нем ложно приписывалось первым христианам; [204] Роль осла в евангельской традиции, от рождения Христа и до входа Его в Иерусалим, может показаться противоречащей тому зловещему значению, которое приписывается этому животному почти повсеместно. А "праздник осла", который отмечался в средние века, похоже, так никогда и не получил удовлетворительного объяснения; мы также воздержимся от риска хотя бы намека на интерпретацию этого весьма темного сюжета. у нас есть некоторые основания думать, что в той или иной форме он сохранился до наших дней, а кое-кто утверждает, что он должен длиться до конца нынешнего цикла.

Из этого последнего утверждения мы хотим извлечь по крайней мере, одно заключение: при упадке какой-либо цивилизации дольше всего сохраняется самая низшая часть традиции, точнее, ее «магическая» сторона, которая впрочем, создаваемыми ею искажениями сама способствует разрушению традиции. Говорят, именно это и случилось с Атлантидой. Это также единственное, обломки чего пережили полностью исчезнувшие цивилизации, — будь то Египет, Халдея или даже друидизм; и, несомненно, «фетишизм» негритянских народов имеет подобное же происхождение. Можно было бы сказать, что колдовство создано из останков мертвых цивилизаций; может быть, поэтому змея в эпохи самые недавние уже сохраняла только свое зловещее значение, а дракон, древнейший дальневосточный символ Слова, вызывает лишь «дьявольские» ассоциации в сознании современных людей Запада?

В связи с некоей "теорией праздника", сформулированной одним социологом, мы отмечали, [206] См. E.Т., апр. 1940, стр. 169. что она одним из своих недостатков, в ряду прочих, имела стремление свести все праздники к одному единственному типу, «карнавальных» праздников — выражение достаточно ясное, чтобы быть легко понятым всеми, потому что карнавал действительно являет то, что еще и сегодня сохранилось от этого на Западе. Тогда же мы сказали, что в связи с праздниками такого рода возникают вопросы, заслуживающие более углубленного исследования. И действительно, производимое ими впечатление есть всегда и прежде всего впечатление «беспорядка» в самом полном смысле этого слова. Как же объяснить, что мы обнаруживаем их не только в эпоху, подобную нашей, где можно было бы — если бы они и впрямь принадлежали именно ей — считать их просто-напросто еще одним проявлением общей неуравновешенности, но также, и притом в гораздо более развитом виде, в традиционных цивилизациях, с которыми они кажутся на первый взгляд несовместимыми?