Рене Генон - Традиционные формы и космические циклы

Если длительность Манвантары 4320, то длительности четырех Юг будут соответственно 1728, 1296, 864 и 432; но на какое число надо их умножать, чтобы получить значение этих длительностей в годах? Легко заметить, что все циклические числа находятся в прямых отношениях с геометрическим делением круга: так, 4320 = 360х12; впрочем, в этом делении нет ничего случайного или конвенционального, так как по причинам, касающимся соответствия между арифметикой и геометрией, нормально, что это деление осуществляется согласно кратным числам 3, 9 и 12, тогда как десятичное деление непосредственно соответствует прямой линии. Тем не менее, хотя это наблюдение является поистине фундаментальным, оно не позволило бы продвинуться очень далеко в определении циклических периодов, если бы помимо этого не было известно, что их принципиальное основание в космическом порядке представляет собою астрономический период прецессии (предварения равноденствия), длительность которой составляет 25920 лет, таким образом смещение точек равнодействия составляет в 72 года на один градус. Это число 72 является как раз под-множителем числа 4320=72х60, а 4320 в свою очередь это под-множитель числа 25920 = 4320х6; тот факт, что для прецессии находятся числа, связанные с делением круга, является еще одним доказательством его поистине природного характера; но теперь возникает такой вопрос: какой множитель или под-множитель астрономического периода, о котором идет речь, реально соответствует длительности Манвантары?

Чаще всего в различных традициях, по правде говоря, появляется не сам период прецессии, а скорее его половина: это период соответствует как раз тому, что было «великим годом» у персов и греков, оцениваемым чаще всего приблизительно в 12000 или 13000 лет, его точная длительность была 12960 лет. Придавая особую важность, приписываемую этому периоду, следует предположить, что Манвантара должна содержать целое число этих «великих годов»; но тогда каково будет их число? По крайней мере в этом отношении мы находим, помимо индуистской традиции, точное указание, и на этот раз тоже, что особенно печально, принимаемое буквально: у халдеев длительность царства Сисофруса, который явно тождественен Вайвашвате, Ману настоящей эры, определена в 64800 лет, что составляет точно пять «великих годов». Заметим кстати, что число 5, будучи числом бхута или числом элементов чувственного мира, необходимо должно иметь особое значение с космологической точки зрения, что ведет к подтверждению реальности этой оценки; может быть, даже было бы уместно рассмотреть некоторую корреляцию между пятью бхута и пятью следующими друг за другом «великими годами», о которых идет речь, тем более что в действительности встречается в древних традициях Центральной Америки специальное сопоставление элементов с определенными циклическими периодами; но этот вопрос требует более внимательного рассмотрения. Как бы то ни было, если действительно такова реальная длительность Манвантары и если продолжать принимать за основание число 4320, которое равно третьей части «великого года», то тогда это число должно быть умножено на 15. С другой стороны, пять «великих годов» будут, естественно, распределяться по четырем Югам неравным образом, но согласно простым отношениям: Крита-юга будет содержать их 2, Трета-юга — 1 1/2, Двапара-юга — 1 и Кали-юга — 1/2; разумеется, эти числа составляют половину тех, которые мы имели только что, представляя через 10 длительность Манвантары. Оцениваемые в обычных годах, эти длительности четырех Юг будут представлены как 25920, 19440, 12960 и 6480 лет; надо согласиться, что, по меньшей мере, эти цифры находятся в совершенно правдоподобных рамках, способных очень хорошо соответствовать реальной древности настоящего земного человечества.

Здесь мы остановим эти размышления, так как относительно начала нашей Манвантары и, следовательно, той точной точки ее продвижения, в которой мы в настоящее время находимся, мы не рискуем пытаться их определить. Из всех традиционных данных мы знаем, что мы уже давно находимся в Кали-юге; мы можем сказать, не боясь ошибиться, что мы находимся в довольно продвинутой ее фазе, описания которой, данные в Пуранах, соответствуют к тому же самым поразительным образом особенностям современной эпохи; но не было бы неосторожным искать большей точности и кроме того, не привело ли бы это неизбежно к тому сорту предсказаний, которым традиционное учение не без важных причин ставит столько препятствий.

Заглавие этой книги, не отвечающее, впрочем, в точности ее содержанию, не кажется нам слишком удачным, так как неизбежно приходится думать о современных концепциях, к которым обычно прилагается это имя «вечное возвращение» и которые, помимо смешения вечности с неопределенной длительностью, предполагает существование недопустимого повторения, совершенно противоположного истинному традиционному понятию циклов, согласно которому есть только соответствия, а не тождественность; в целом, в макрокосмическом порядке, здесь есть различие, сравнимое с тем, которое существует в порядке микрокосмическом между идеей реинкарнации и идеей перехода существа через множественные состояния проявления. На деле, в книге М. Элиаде речь идет не об этом, и то, что он понимает под «повторением», есть не что иное, как воспроизведение или скорее ритуальное подражание «тому, что делалось вначале». В полностью традиционной цивилизации всё следует «небесным архетипам»: так, города, храмы и жилища всегда возводились согласно космической модели; другой, связанный с этим вопрос, и даже гораздо менее отличающийся, чем, видимо, думает автор, это символическое отождествление с «Центром». Мы и сами довольно часто об этом говорили; М. Элиаде собрал множество примеров, относящихся к самым разным традициям, что свидетельствует об универсальности и, можно сказать, «нормальности» его концепций. Затем он обращается к изучению ритуалов в собственном смысле слова; но есть точка, относительно которой мы должны высказать серьезное сомнение: он говорит об «архетипах профанной деятельности», тогда как, точнее говоря, поскольку цивилизация полностью сохраняет традиционный характер, в ней нет никакой профанной деятельности: мы можем понять, что он таким образом обозначает то, что становится профанным вследствие определенного вырождения, но это совершенно другое, так как тогда и даже именно в силу этого больше не возникает вопрос об «архетипах», профан потому и профан, что он больше не связан ни с каким трансцендентным принципом; впрочем, ничего профанного нет в тех примерах, которые он приводит (ритуальные танцы, коронование царя, традиционная медицина). Затем, в частности, вопрос о годовом цикле и связанных с ним ритуалах; естественно, в силу соответствия, которое существует между всеми циклами, сам год может быть принят как свернутый образ великих циклов универсального проявления, и это как раз объясняет, почему его начало рассматривается как имеющее «космогонический» характер; идея «возрождения времени», которую вводит здесь автор, не очень ясна, но вероятно, ее следует понимать как божественную работу по сохранению проявленного мира, для которой ритуальное действие представляет собою настоящее сотрудничество в силу отношений, существующих между космическим и человеческим порядками. Вызывает сожаление то, что считают себя обязанными говорить о обо всем этом как о «верованиях», тогда как речь идет о применении весьма реальных знаний и традиционных наук, обладающих совершенно иной ценностью, нежели науки профанные; и почему надо, уступая современным предрассудкам, оправдываться в том, что «избегали всяких социологический и этнографических интерпретаций», тогда как мы, напротив, не устаем хвалить автора за это воздержание, в особенности, когда мы вспоминаем, до какой степени были испорчены подобными интерпретациями другие работы? Последние главы, с нашей точки зрения, менее интересны, во всяком случае, они более спорны, потому что они уже содержат не традиционные данные, а скорее размышления, принадлежащие собственно Элиаде, из которых он пытается извлечь нечто подобное «философии истории»; впрочем, нам не ясно, зачем концепции циклов неким образом противопоставляются истории (он даже использует выражение «отказ от истории»), напротив, говоря по правде, история может реально иметь смысл только постольку, поскольку она выражает развертывание событий по ходу человеческого цикла, хотя профанные историки почти не способны, конечно, отдавать себе в этом отчет. Если идея «несчастья» может неким образом в каком-то смысле привязываться к «историческому существованию», то это именно потому, что ход цикла следует нисходящему движению; надо ли добавлять, что заключительные размышления об «ужасе истории» представляются нам поистине чрезмерно внушенными занятиями «актуальностью»?