Рене Генон - Различные работы (сборник)

Эвола постоянно присылает мне свой журнал; он настаивает, чтобы я написал для него статью, но у меня почти нет времени, чтобы заниматься этим. Публикуемые им материалы довольно разнородны, но в то же время там не столь уж много «философии», как я того опасался. Вдобавок, Эвола написал мне, что он намерен отказаться от той «философской» формы, которой он пользовался до сих пор; мне оставалось лишь благословить это его намерение; но, боюсь, что, несмотря ни на что, он ещё подвержен прежнему влиянию, хотя и оправдывает себя тем, что у него были особые причины использовать этот язык и этот способ изложения.

Всё, что вы говорили мне по поводу магии, совершенно верно; похоже, Эвола использует это слово в несколько отличном от общепринятого значении, что приводит к недоразумениям. В собственном смысле этого слова, оно, в конце концов, означает лишь науку экспериментального типа; её действительно можно использовать в качестве исходной точки для других занятий, но это верно по отношению ко всем традиционным наукам, и я бы даже охотно сказал, что именно это и является их основным предназначением. Лишь наука в современном западном понимании не открывает новых горизонтов, поскольку самое её строение закрывает всякий доступ к знанию высшего порядка.

Относительно того, что писал вам Эвола, я согласен с ним в том, что существовала западная инициатическая традиция; но, к сожалению, я сильно сомневаюсь в том, что можно говорить о ней как об актуально существующей. Мне периодически попадаются утверждения о наличии духовных центров в том или ином регионе Европы, но по сей день я не получил никаких свидетельств, подтверждающих обоснованность этих заявлений.

Милостивый государь, примите мои покорнейшие заверения в сердечном почтении.

Рене Генон

Блуа, 3 августа 1927 г.

74, улица дю Фуа

Милостивый сударь,

Вас наверное удивляет столь долгое отсутствие моего ответа на ваше прошлое письмо; но в Блуа мы оказались лишь несколько дней тому назад. Нам пришлось отложить наш отъезд из Парижа, поскольку мне не удалось вовремя завершить подготовку моей небольшой работы, посвящённой теме «кризиса современного мира» (написанной приблизительно в том же роде, что и «Восток и Запад»), которая должна выйти в издательстве Боссара (Bossard) к концу этого года. Сейчас меня подгоняет необходимость завершить чистовой вариант этой работы, поскольку я должен отослать свою рукопись не позднее 15 августа.

Относительно вашего вопроса, наши друзья заверили меня, что вам с лёгкостью удастся снять здесь тихое жилище, где вас никто не побеспокоит. Особой жары в этом году, по-видимому, также можно не опасаться; по крайней мере, по сей день, солнечные дни здесь довольно редки.

Мне не довелось узнать у г-на Хэкина, получил ли он ваше письмо; как-то я был на собрании в музее Гюиме (Guimet), где рассчитывал увидеть и его, но его там не было. Впрочем, учитывая то, что вы мне писали, нет ничего удивительного в том, что он не получил этого письма. Уже долгое время я не получал новостей непосредственно от Регини; что до Эволы, он регулярно высылает мне свой журнал. Один из друзей Регини, прибывший в Париж некоторое время назад, говорил мне, что его подход к католичеству значительно изменился за последнее время.

Озеро Неми действительно находится недалеко от Рима; возможно, вы, как и я, слышали о том, что там намереваются произвести исследования с целью отыскания трирем Калигулы. Это озеро называли «Speculum Dianae» (лат. Зеркало Дианы — В. В.); и именно там находился храм Дианы, жрецом которого как раз и был «rex Nemorensis» (лат. Немийский царь — В. В.), к которому и относится процитированная вами фраза.

Относительно Авалокитешвары, совершенно верно, что два перевода дополняют друг друга, как и то, что тот же символизм отражён в латинском слове «charitas» (так же как и в схожем с ним греческом charis).

Приношу свои извинения, что на этом вынужден завершить мое послание; я тороплюсь закончить свою работу, но, несмотря на это, мне хотелось написать вам эти несколько строк, дабы избежать слишком долгого перерыва в нашей переписке. Пожалуйста, известите меня, если вы решитесь приехать в Блуа.

Надеюсь, до скорого, и, как всегда, милостивый государь, примите мои покорнейшие заверения в сердечном почтении.

Рене Генон

Блуа, 15 августа 1927 г.

74, улица дю Фуа

Милостивый сударь,

Я был глубоко огорчён, узнав из вашего последнего письма, что ваше здоровье по-прежнему далеко от хорошего; надеюсь, в ближайшем времени оно улучшится. К сожалению, погода значительно ухудшилась с того времени, как мы обосновались здесь: грозы, бури, почти нескончаемые дожди; это совсем не похоже на лето. Обычно, здесь стоит куда более приятная погода, и небо совсем не то, что в Париже; но в этом году солнца почти нет. Здесь нет ни гор, ни холмов, самое большее — пригорки; но совсем рядом с Блуа есть лес, так что можно подолгу гулять в окрестностях. Вот, пожалуй, и всё описание, которое я могу привести в ответ на вашу просьбу; в любом случае, если вы решитесь приехать, лучше сделать это после первых чисел сентября, так как до этого времени нас здесь не будет. Я буду очень рад наконец познакомиться с вами лично, если, конечно, состояние вашего здоровья не сделает эту поездку излишне для вас обременительной.

Ваджра — это молния, но, должен все предупредить, что на данный момент и я сам затрудняюсь ответить в чем состоит истинный смысл Ваджраяны; я займусь этим исследованием по своему возвращения в Париж, поскольку здесь у меня нет для этого необходимых сведений.

Я полностью согласен с вашим мнением относительно нынешнего состояния человечества в связи с Кали-Югой; собственно, о том же я пишу и в своей последней работе. С другой стороны, совершенно очевидно, что «инициация» доступна пониманию лишь в особых условиях Кали-Юги, вне которых она не обоснована. Столь же верно и то, что эти условия необходимо принять во внимание; поэтому, полностью соглашаясь с вами в принципе, я вынужден ещё раз подчеркнуть то, что было мною сказано относительно роли элиты. Впрочем, эта роль не обязательно должна быть связана с традициями религиозного рода; исчерпывающим доказательством чего служит даосизм; то же самое мы встречаем повсюду, пусть даже менее ярко выраженным образом (например, в Индии.) Со времен наступления Кали-Юги «инициация» существует на Востоке, так же как и на Западе; там она есть фактическая необходимость. То же относится и к символизму: использование символов, сравнимых с герметическими символами, также является общепринятым местом; и эти символы ничуть не противоречат символам природным, но напротив, вполне соотносятся с ними. Кроме того, символический характер любой манифестации позволяет придать и тем же историческим фактам, как и всему прочему, совершенно иное значение, нежели то, которым они обладают сами по себе; это к тому, что вы говорили о Данте; если угодно, его символизм является западным символизмом по своей внешней форме, но он столь же равнозначен восточным символам. Наконец, реальное противостояние между Востоком и Западом, возникает лишь тогда, когда последний утрачивает свою традицию, включая сюда понимание символизма: герметизм куда ближе к восточному духу, чем к современному западному. Возможно вскоре мы сможем поговорить об этом более продолжительно.