Алина Витухновская - Цивилизация хаоса. Философия, публицистика, проза и эссе

Про русский бюджет,

или Ничтосья Филипповна

У них всяк, кто их денег не берёт, – тут же Настасья Филипповна. А денег у них не берут оттого, что нету у них денег. Есть же такие фантазёры, что и щедрость себе придумают. И Настасью Филипповну заодно. Чтоб всё гладко вышло, как по маслицу. Чтоб та денег не взяла, которых нет.

Местный менталитет

Местный менталитет таков, что, как правило, люди, которые вам помогают, ежели и хотят видеть вас высоко, то не выше себя. И высоко-то высоко, но всё равно так, чтоб дотянуться можно было.

Русский троллинг

Архетипическая женщина – тролль. Повторяет, что ей сказано. Народ россиянский – тоже тролль. От «крым-наш» до «лишь-бы-не-было-войны» – троллизм высшего уровня. Патриот – тролль. Одни лозунги чего стоят! Либерал – тролль: другие лозунги стоят ещё больше!

Русский писатель – тролль, через одного. Постмодернист троллит соцреализм и русскую классику. Русская классика троллит русских людей. Страдание не облагораживает, но уже не убивает, только троллит, вымучивает, но как бы уже не до конца. Люди привыкли.

Троллинг здешнему человеку нечто вроде духовного массажа. Стимулирует и расслабляет. Как-то так.

Безумие и гешефт

Не было ли у вас мысли, что безумие преследует философа или идеолога (Ницше, к примеру) не как само по себе органическое расстройство, а как ресурсная несостоятельность?

То есть, по сути, человек сходит с ума лишь от того, что его сверхгениальная концепция не находит реализации в реальности, радикально не формирует (меняет) реальность? И в конце концов не поглощает её? По-моему, так оно и есть. Безумие – это самонаказание за бессилие.

Пальцы в кровь

Попался фильм про амбициозного музыканта, который репетировал до стёртых в кровь рук. Вот это коричнево-бардовое отвратительное пятно, содранная кожа, запёкшаяся кровь освежили столь ненавистную мне, отвергаемую мной память, физиологическую память – нижайший (возможно) вид памяти, и я вспомнила, что писала, стирая ручкой пальцы в кровь. Да, я, кажется, была последним человеком, кто отказывался при письме пользоваться клавиатурой. Впрочем, пользуясь клавиатурой, я понимаю, что я уже не пишу, а совершаю иное, более профанное действие.

Самопознание

Что меня никогда не увлекало – самопознание. Желание самопознания – свойство онтологически нецельного, несубъектного существа. Оттого «колышущийся тростник», не обладающий самостью, всегда принимает сигналы извне за мерцание собственной сущности. Отсюда же родом женское «ах, я сегодня такая, завтра другая» (следует понимать как «никакой женщины не существует»). И даже набоковское «вернулся к жизни не с той стороны, откуда вышел». Ибо у Подлинного «Я» нет никакой жизни. Но есть «Я».

Гибридная смерть

Смерть происходит как схлопывание. Скручивание. Выворачивание (в небытие). Мгновенно сей процесс осуществляется только в особых предельных (как искусственных, так и естественных) психических ситуациях. Ну или, например, в кино. То есть 1941—1945, 1917 годы и прочие катастрофически судьбоносные моменты истории с мгновенными реакциями, истериками, самоубийствами, мелкой обывательской дрожью и прочими спецэффектами – это киношный нарратив, ускоренная иллюзия. Нынешний крах «империи» происходит по тому же принципу. Но публика ждёт кино – то есть резкого обвала, апокалипсиса. Собственно, они происходят. Но, повторюсь, не как в кино. Или же – как в замедленной съёмке. Я бы назвала это гибридным разрушением.

Писать – это не быть

Писать – это находиться в своеобразной депривационной камере, в пустом пространстве без людей, без контактов как минимум несколько суток. Писать – это находиться в состоянии гиперконцентрации сознания. Писать – это только писать и ничего больше. Писать – это отслеживать каждый нюанс, штрих слова, мысли, сюжета. Писать – это быть хищно-внимательным ко всякому многоточию. Писать – это не жить. Писать – это быть расчётливым и неуловимым и при этом механическим автором. В некотором роде писать – это не быть.

Социалистическая иерархия

Социалистическое – в особенности неосоциалистическое – общество отличает своя особая «иерархия». Сочувствия и помощи здесь удостаивается исключительно общественно-удобоваримая жертва, жертва, не представляющая конкуренции и демонстративно несущая свой крест. Как правило, это существо во всех областях бесперспективное, не вызывающее общественной зависти. И напротив, участь тех, что с умом и талантом, тем более страшна, чем более ума и таланта.

Всякому плохому и хорошему, всякому с любой стороны исключительному здесь предпочитают торжественно-убедительно-вопиюще среднее и чуть ниже среднего. Но не окончательно, не трэш-вариант, чтобы не садировать общественный нерв, не усугублять беспокойство. Здешнему жителю импонирует не лучший, но социально близкий.

То есть униженный и оскорблённый. Типический. Ну и тот, что «не высовывается». Таким образом, общество осуществляет свой регрессивный естественный отбор. Таков уклад, помноженный на трусость и зависть.

Можно сказать, что здешнее общество питается из нижайших чувств. Но оно так привычно-умело сакрализирует его высшими побуждениями (святынями, скрепами, целями).

У хаоса свои порядки

Надежда умирает последней, говорят. А ведь именно человек без надежды способен на всё. Надежда – иллюзия, тормоз. Тогда как только отчаянье имеет право©. Что же касается меня, надежды я никогда не имела, а всё, что получала, – вне и помимо её. Я более чем скептична к позитивному мышлению, не считаю мысль материальной, а добро и зло – и вовсе определяющими факторами судьбы. Святой часто оказывается ни с чем, а убийца делается героем, знаменитостью и счастливейшим человеком. У Хаоса свои порядки. И они определённо бесчеловечны.

Репрессивное сознание

Репрессивное сознание – нафталиновый фатализм.

Бог, который намеренно растворился

«Бог» -тиран, «бог» -авторитарист (а именно (и только) такой «бог» единственно возможен) – некая поистине злая сила, обрекшая бытие на бесконечное инерциальное самовоспроизводство. Безусловно, не «вы убили его». Он намеренно растворился, как злодейский умысел, что не намерен оставлять следов, не желая быть привлечённым к ответственности, но притом желая обеспечить юридическую и иную самостоятельность, самообеспеченность, самоподдержание, самоответственность и псевдонеобходимость творимого зла (мира как такового). Конечно же, это не некий рациональной разум, скорее нечто вроде насекомого, слизи, жуткой микробной силы. Микробной, но стратегически превосходящей своё творение.