Александр Силаев - Этика без дураков. Циничные наблюдения, страшные теории и эффективные практики

Можете иметь отличную модель этого мира, но предположим, что вам от него ничего не надо . Или, скажем это иными словами, все варианты развития событий равноценны. Вы просыпаетесь. И дальше все равно . Можно весь день не вставать с постели. Можно выйти на балкон и прыгнуть с пятого этажа. Можно набирать случайные телефонные номера и хрюкать в трубку (и это, заметьте, не самый плохой вариант!). Но если психике все равно, есть гипотеза, что она просто зависнет, как компьютерная программа. Я не знаю, что при этом буду чувствовать, но знаю, что не хотел бы это узнать.

Освободитесь от силы тяготения – и вы довольно быстро умрете интересной смертью. Вырубите мотивационный блок – и вы зависнете, захрюкаете и запрыгаете с балконов.

И что, разве все мотивы можно свести к схеме «нулевая версия + деформация»? А как же сложность, духовность, героизм, затейливые извращения? Я прочел сотни ученых книжек – это очень духовно и вроде бы не объяснимо «инстинктом»? Все как раз объяснимо. Вряд ли это было частью хитрого плана по захвату мира, скорее всего, радовал сам процесс. Есть простое слово – любопытство. Если хотите, поисковый инстинкт, принявший конкретную форму. Он есть у нашего брата кроманьонца. Он есть у обезьяны, и даже у мышей есть что-то похожее. В той или иной форме у всех. Если инстинкт развит сильнее среднего, возникает жизненная стратегия, одна из возможных. Кто-то больнее всех бил, кто-то быстрее всех убегал, а кто-то ловчее всех находил вкусности. Поскольку поведенческая модель сохранилась в популяции, стратегия не самая плохая. А теперь представьте немного сумасшедшую обезьяну, у которой эффективное средство превратилось в самоцель. Она даже не съест столько, сколько найдет, но, возможно, станет ученым или хотя бы известным конспирологом.

Мы видим, ученый и конспиролог вполне сводятся к обычному кроманьонцу и дальше, вплоть до мышей. Герой, пожертвовавший жизнью за что-либо, редуцируется по той же схеме. И персонажи маркиза де Сада – тоже. Попробуйте, у вас получится. Не жертвовать жизнью и брать пример с персонажей… нет, пока не надо. Объяснить их. В трех переменных. Кроманьонец + культура + случайность.

Боль и радость – это код. – В кассе эволюции. – Почему люди любят секс? – Можно ли хакнуть Вселенную? – Моралисты мучают ежиков.

Что содержит мотивационный блок психики? С объективной стороны, он про выживание и размножение, с субъективной – про минимизацию страданий и максимизацию удовольствий. Это одни и те же импульсы. Одна сторона объясняет, что они делают. Вторая сторона – это как бы код, на котором должен быть записан сигнал, чтобы наш процессор мог его обработать.

Язык боли и радости – по-другому мы не понимаем. Функционально это означает примерно следующее: «поддерживай переменную X в диапазоне от A до B», а в нашем коде это что-то вроде «ешь пиццу, пока тебе вкусно». Иногда нам бывает вкусно, а переменная Х давно за диапазоном… сбой, бывает. Именно таким сбоем объясняется, например, массовое ожирение на планете: за миллионы лет эволюции нашего вида еще не было так, чтобы доступных калорий было не впритык, а больше, чем надо. Но удивляться стоит не тому, что иногда это сбоит, а тому, что в целом это работает.

Но давайте уточним: что именно должно размножаться и выживать?

Выживают гены и мемы, одним словом – знание. В самом широком смысле.

Про этот широкий смысл можно почитать в «Структуре реальности» Дэвида Дойча. Если нужно подробно, в изложении от известного ученого, я назвал источник.

Если для начала сгодится конспект, вот он наспех из моей книги «Философия без дураков» [2] Силаев А. Философия без дураков. М.: Бомбора, 2020. .

Знание – это то, что адаптирует к миру – раз.

Что значит – адаптирует? Способствует выживанию носителя определенных программ и распространению этих программ за пределы его тела.

Знание – это всегда программа или данные для программы; это два.

Знание – это всегда гипотеза о внешнем мире; это три.

Можно добавить пункт четыре – программа легко копируется, иначе как она попадет на новый носитель?

Если подытожить: знание – это адаптирующая программа-репликатор, построенная на гипотезе о внешнем мире.

В этом смысле любая букашка – кладезь знаний.

А любое различие между людьми может быть описано как различие в реализованном на них знании.

Выходит, человек – это его знание.

Эволюция – это эволюция знания. Потому что в некоем широком смысле ничего другого нет вообще.

Строго говоря, не мы обладаем знанием, а оно нами.

Можно сказать, что знание использует нас. Можно сказать, что мы используем знание. Можно сказать так и так, можно назвать это симбиозом.

В этом смысле знание – бог, которому мы служим независимо от своего решения. И нет неверных, атеистов и отступников – все мы ходим под ним по определению.

Наши тела лишь русло, сквозь которое течет эволюция. Миллиарды лет она течет сквозь тела и вот сейчас дотекла до нас. Можно подобрать и другую метафору, например, мы – бойцы эволюции. По контракту мы должны на своей шкуре нести, продолжать и умножать знание. Контракт прописан в мотивационном блоке психики. За хорошую службу мы получаем в своей валюте, которую принимает к оплате психика, – отсутствие страданий, удовольствие, счастье. Можно сказать, в «гедонах». При этом баланс может уйти в минус: легко представить жизнь, где боли больше, чем радости.

Добавим, что бухгалтерия эволюции работает крайне грубо, в кассе как бы разыгрывают в лотерею часть призового фонда. Можно сделать все эволюционно правильно и быть несчастнейшим существом. И быстрого зайца может съесть волк, и богатые тоже плачут. А бывает наоборот. Но в среднем соответствие соблюдается. Иначе бы на эволюцию никто не «работал». То есть ее не было бы, но она есть. В среднем все справедливо, качественным с позиции эволюции существам их существование оплачивается лучше. Утром работа – вечером плата. Или даже немедленно. Если мы делаем что-то эволюционно востребованное (едим, занимаемся сексом, побеждаем врагов), платят сразу в процессе.

На всякий случай оговорим, хотя и так ясно: мы не занимаемся антропоморфизмом применительно к эволюции. «Эволюция хочет», «эволюция заставляет» – можно подумать, это какая-то требовательная тетка себе на уме. Нет, это фигура речи. Происходит только то, что может происходить. Простой пример: почему люди любят секс? Потому что все, кто любил его недостаточно, за миллионы лет сравнительно вымерли. В этом смысле мы все – потомки сексуальных маньяков, которых миллионы лет разводили в питомнике по этому критерию. Конечно, после этого любовь зла. Так вот, когда мы говорим «эволюция требует», мы имеем в виду не большее, чем «происходит только то, что может происходить». Все уже дано по определению. Лучшее знание – это то, что лучше адаптирует. Если бы матерные частушки адаптировали лучше, чем писания Фомы Аквинского, истинным знанием были бы матерные частушки. Впрочем, не стоит обольщаться: научные формулы выживают лучше этих частушек.