Сергей Белхов - До различения добра и зла

© Белхов С. Н., 2006

© ПРОБЕЛ-2000, 2006

Эту книгу я писал почти десять лет. Опытный человек, взвесив ее в руке, изумится: что же здесь писать столько лет?! Но так уж вышло. Соответственно, книга получилась неровной. Все взлеты и падения моего духа отразились в ней. Возможно, литературно это не приемлемо, но в этом много жизни.

Моя книга – философская книга. Ее следует воспринимать именно так. И в этом ключе она оказывается прекрасной и очень правдивой.

Если же вы вздумаете воспринимать ее как образчик художественной литературы, то вы получите еще одну, весьма посредственную книгу. Ведь я – не писатель, я – философ. Об этом следует помнить.

Первый том моей книги – он перед вами – философская автобиография, в некотором роде, «экзистенциальный роман». Сам предмет, о котором я повествую, потребовал этого. Ведь мне хотелось написать о человеческой жизни, о жизни, какой она является в действительности, а не какой она предстает в большинстве книг. В этом отношении, эта книга почти уникальна, поскольку она преодолевает множество табу и иллюзий европейского интеллигента.

Уже одно это способно вызвать равнодушие и отторжение – люди не любят, когда кто-то покушается на их привычное и успокаивающее, они не любят менять устоявшееся мнение. Но я верю, что рано или поздно моя книга будет востребована и оценена по достоинству. Как скоро это произойдет – зависит, в том числе, и от вас.

«А с чего вы взяли, что я – интеллигентный человек? Я совсем не интеллигентный человек. Я злой и опасный человек, и способен на многое. Так что, держитесь от меня подальше!» – эта фраза вырвалась у меня однажды во время конфликта с соседями по даче.

Она понравилась мне, и теперь я часто цитирую ее, когда хочу охарактеризовать ту экзистенциальную революцию, которая свершилась в моей жизни.

Моя книга рассказывает об этой экзистенциальной революции. И не только о ней. Если бы я был обыкновенным, нормальным человеком, – а как бы я хотел им быть! – то просто насладился бы плодами этой революции. Но, к несчастью, я – философ. От этого «горба» мне, видно, не избавиться вовек. Как философ я склонен видеть за личной биографической ситуацией процессы, совершающиеся в культуре и обществе, отражением коих она и является. У меня есть некоторые идеи на этот счет, и ими я так же собираюсь поделиться в этой книге.

Действительно, когда-то я был интеллигентным человеком. То есть, я думал, чувствовал и поступал так, как думают, чувствуют и поступают миллионы и миллионы европейских интеллигентов. И я, так же как и они, читал умные, добрые книги. Читал и старался жить в соответствии с ними. И я, так же как и они, испытывал непонятный дискомфорт, пытаясь найти общий язык с теми, кто эти книги не читал и не собирается читать.

Более того, я приложил массу сил к тому, чтобы быть не просто интеллигентом – человеком с удовольствием пережевывающим нетленные ценности культуры. Я хотел стать одним из творцов этой культуры. Я хотел быть интеллектуалом – человеком, способным порождать новое. И я достиг своей цели.

Нет, нет, уважаемые, не стоит напрягать свою память. Вы все равно не обнаружите моего имени в золотом списке духовных благодетелей человечества. Его там нет. Не было. И, вероятнее всего, никогда не будет.

Дело совсем не в этом. Настоящий Мастер всегда знает, чего он стоит, вне зависимости от того известен ли он другим или нет. Известность – дело случая и созвучия эпохе. Я уверен, что хороших Мастеров в каждом столетии достаточно много. Просто одним повезло – их заметили. Они вошли в святцы культуры. Другие же так и остались никому не известными фигурами.

Мне вполне достаточно чувствовать свою интеллектуальную силу и способность, чтобы считать себя творцом. И в этом отношении, я совершенно спокойно, с осознанием своего права вхожу в воображаемый салон, где беседуют Бах, Гессе, Кант и Аристотель. Вхожу, в то время как многие смущенно жмутся в прихожей, восклицая: «Да, кто мы такие, чтобы соглашаться или не соглашаться с таким ЧЕЛОВЕКОМ как Платон! Мы не имеем права его критиковать. Мы можем лишь благоговейно его изучать и почитать».

Дело не в этом.

Просто, однажды я обнаружил, что, достигнув высот интеллектуализма, я оказался в абсолютном одиночестве.

С детства меня поощряли к штурму все более возвышенных интеллектуальных вершин. В то время, когда мои сверстники дрались на улице, били футбольными мячами стекла, учились пить водку, играть в карты и любить девочек, я слушал Баха, читал Геродота и Достоевского. И окружающие говорили: «Умный мальчик! Не то, что эти…!» И я был горд похвалами. Мне и в голову не могло прийти, что эти похвалы и одобрения неумолимо сплавляют меня в безмолвие интеллектуального склепа.

Кто знает, может быть, если бы я жил на Западе, где общество более стратифицировано, то все обошлось бы: от рождения до смерти я прожил бы в компании интеллигентных людей, в окружении любимых книг, любимых образов. Я мог бы с возвышенным видом рассуждать о категорическом императиве Канта, или с беспокойством и возмущением взирать на меховой воротник модницы и горько сожалеть о безвинно убиенной зверушке. Я мог бы… Ах, какое множество тихих интеллигентских удовольствий подстерегало бы меня на этом пути! И все они были бы одно заманчивее другого, и все они внушали бы мне мысль о не напрасно прожитой жизни, мысль о том, что и я трудился на «поприщах», и я радел о человечестве.

Все это могло бы быть, поскольку по самым достоверным свидетельствам, «вишневый сад», столь безвременно скончавшийся у нас, вовсе не был вырублен, а был спасен и в целостности перевезен на Запад и посажен там. Говорят, прижился! [1] Это шутка. Мне пришлось пояснить ее, поскольку многие не улавливают здесь иронии. Если Вы тоже ее не уловили, то могу заметить, что Вы слишком серьезно настроены. Расслабьтесь! …Если же мой совет вызвал в Вас раздражение, то замечу другое – Вы держите в руках именно ту книгу, которая Вам нужна.