Марк Захаров - К Библии от науки

И, думается, если за круглый стол переговоров современные «папы» не сядут, то сядут те, кто хочет стать «папами» во вновь созданной «Единой» церкви.

А народ воспринимать готов. Интернет делает своё дело.

Но умнеет не только народ и попы. Умнеет и наука. Становится всё более и более очевидным, что как научные, так и религиозные умопостроения исходят из одной общей потребности человека все понять и объяснить, чтобы предвидеть и оптимально планировать «правильность» своего поведения. И совершаются эти построения одинаково в голове, а, следовательно, по одним и тем же психологическим законам.

Другими словами, наука дозрела до понимания того, что Вера, и её основания могут иметь в своей основе и строго научный подход. Да и сама наука уже не может обойтись без собственной Веры.

Притом Веры в её современном понимании, т.е. с привнесением и узакониванием в строгом научном лексиконе таких понятий как культ, религия, церковь.

Тогда, – что же может предложить наука на сегодня и ближайшее завтра на тему смысла и целей; о чём должно говориться в Библии от Науки?

Мою версию ответа вы узнаете, если прочтёте книгу дальше. Но, не могу не предупредить рискнувшего читателя об определённой сдержанности в изложении, а также о тяжёлом атеистическом наследии, привнесённом в язык и мысли тридцатипятилетним опытом работы в научных лабораториях над проблемами роботов и других умных механизмов.

В книге я сознательно избегал частых ссылок на первоисточники и использование «научных слов», дабы не впадать в гипноз авторитетов, а только обобщать, хотя и из самоочевидного материала, но обязательно усилиями собственного сознания.

Потому и вопросы, которые нам предстоит обсудить – суть вопросы идеологической веронаправленности. А вера и связанная с ней идеология есть область человеческого знания, которая должна быть доступна всем , а не только посвящённым в этимологические тайны понятийных начал и «хранителям чистоты» эзо или экзо воззрений.

Более того, я неколебимо убеждён, что по обсуждаемым ниже вопросам любой состоявшийся интеллект обязан иметь не впечатление из каши понятий, а целостное связное воззрение. Воззрение, для которого любое суждение, почерпнутое из любых источников (в том числе и из этой книги) является лишь катализатором формирования суждений собственных.

И здесь допустимо лишь отсутствие интереса к автору. К его замыслам, языку, манере изложения, но никак не к самой теме.

Тогда, с теми, у кого в крови Sapere aude – неистребимая потребность постоянно совершенствовать знания и умения – мы и пойдём дальше. Думать вместе, без догматов-имён и избыточных ссылок, концентрируясь исключительно на содержательности самих идей, но с бесконечной благодарностью к их авторам, памятуя, что придумать что-то умно-новое из ничего невозможно.

Невозможно ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Поскольку исходит и развивается всякое новое точно так же, как развивается сама мысль о преемственности наших знаний. Мысль, ещё возмущавшая Декарта восклицавшего, что уже не осталось ничего необсуждённого мудрецами и уточнённая Ньютоном предрекающим: – «Если кому-то и посчастливится заглянуть чуть дальше других, то только потому, что он сумеет вскарабкаться на плечи титанов».

Ну, так что? Покарабкаемся, читатель?

И так, мы собираемся строить научно обоснованные религиозные убеждения, полагая, что наши действия рациональны и целесообразны, а результаты непротиворечивы и осмысляемы.

Ну, а строить нам придётся из того, из чего строят любые убеждения – из понятий. Потому, для начала, осмотрим и ощупаем наш строительный материал, оценим, хотя бы в первом приближении, его прочностные и эстетические возможности, дабы построенное не проседало и не рушилось, а было красивым и полезным.

Если вы захотите знать – что есть понятие, то упаси вас бог обратиться за определением к современному философскому словарю. Это три страницы текста шрифтом в 8 пунктов со 100% гарантией, что вы так и не поймёте, в чём суть. Так что придётся разбираться самостоятельно.

И так, в пренатальном и раннем перинатальном возрасте источником информации о наших столкновениях с реальностью являются только наши внешние и внутренние рецепторы (наши ощущала), фиксирующие и преобразующие любые проявления информативности электрохимических процессов, протекающих в нейронных сетях нервной системы.

А что в мире хаотически срабатывающих нейронов может быть информативно? Очевидно, это может быть лишь надёжно фиксируемая повторяемость, регулярность, цикличность, систематичность, закономерность или хотя бы симметричность срабатываний в нейронных цепях при одних и тех же воздействиях на рецепторы, как снаружи, так и изнутри. При том, повторяемость неважно какая (амплитудная, частотная, временная, резистивная…), но обязательно стабильно фиксируемая нейронной сетью.

Можно даже предположить, что структура такой сети собственно и формируется в результате действия подобных факторов. Предполагается, что под действием некого постоянного воздействия аксон нейрона начинает расти и ветвится, образуя синапсы с дендритами других нейронов. Это происходит до тех пор, пока аксоны не обрастут миелином. Обрастут окончательно и примерно к 10 летнему возрасту.

Это реакция нейронной сети если извлекать информацию, анализировать и назначать ей смысл. Но, если говорить, о целесообразном уже поведении, то здесь, очевидно, потребуется анализ уже не только «повторяемостей» воздействий, но и оценки «правильности» ответных реакций на эти воздействия. При этом, начальными, поверочными шаблонами «правильности» могут служить поступки, формируемые врождёнными инстинктами и физиологическими потребностями жизнедеятельности, а оценками – простейшие рефлексы, проявляющиеся в пределах индивидуальных порогов срабатывания всех наших «ощущал».

Сознание же, при этом, не просто фиксирует всё новые и новые связи нейронов, но и классифицирует, запоминает и связывает между собой результаты одинаковых воздействий с одинаковыми реакциями, объединяет их в самостоятельные группы и назначает им «имена собственные».

И уже с этими «именами собственными» сознание продолжает работать как с самостоятельными законченными атомарными, т.е. неделимыми сущностями, называя их понятиями , удобными для построений и осмысления идей, абстракций.

А вот ответ на вопрос – как сознание всё это делает – никому пока не известен.

Так, что здесь можно много чего предполагать, воображать, мнить, гадать, подозревать, но оставим это другой книге. А пока, не вдаваясь в подробности (о которых собственно ничего и неизвестно), положим, что вышеперечисленное и многое другое составляет исходные, «неосмысляемые» моменты, из которых сознание и «выпекает» свои понятия, в каждом из которых выделяется и фиксируется одно или несколько упомянутых «постоянств».