Вадим Руднев - Прочь от реальности: Исследования по философии текста
- Название:Прочь от реальности: Исследования по философии текста
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Аграф
- Год:2000
- Город:М.
- ISBN:5-7784-0093-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вадим Руднев - Прочь от реальности: Исследования по философии текста краткое содержание
Книга русского философа, автора книг «Винни Пух и философия обыденного языка», «Морфология реальности», «Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты», посвящена междисциплинарному исследованию того, как реальное в нашей жизни соотносится с воображаемым. Автор анализирует здесь такие понятия, как текст, сюжет, реальность, реализм, травма, психоз, шизофрения. Трудно сказать, по какой специальности написана эта книга: в ней затрагиваются такие сферы, как аналитическая философия, логическая семантика, психоанализ, клиническая характерология и психиатрия, структурная поэтика, теоретическая лингвистика, семиотика, теория речевых актов. Книга является фундаментальным и во многом революционным исследованием и в то же время увлекательным интеллектуальным чтением.
Прочь от реальности: Исследования по философии текста - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Тургенев (как и почти любой русский писатель) – загадочная фигура в том смысле, что будучи рядом с такими гигантами русской прозы, как Гоголь, Толстой и Достоевский, некоей золотой серединой, посредственностью, носителем средней литературной нормы своего времени, он одновременно является великим выразителем именно этой языковой посредственности, этой золотой середины, этой средней нормы.
Рассмотрим в аспекте описания состояния конструктивного абсурда роман «Отцы и дети». Сама позиция Базарова как нигилиста, отрицающего все и тем самым это все абсурдирующего, закономерно становится позицией конструктивного абсурда при встрече с противоборствующей позицией обыденного здравого смысла. Базаров заявляет, что логика не управляет его мышлением («Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся»). В ответ на провокативный вопрос Павла Петровича, неужели Базаров не признает искусства, Базаров отвечает знаменитой бессмысленной фразой: «Искусство наживать деньги или нет более геморроя». Остаются только естественные науки, но и они принимают нигилистически-абсурдирующий характер. Оба персонажа – и Базаров, и Павел Петрович – будучи романтическими героями, тесно связаны со смертью. Оба они мертвецы еще при жизни – первый потому, что появился слишком рано, а второй потому, что его время уже ушло. Единственное позитивное занятие, которые позволяет себе Базаров – резание лягушек, – тоже по сути не что иное, как отрицание жизни. Это занятие, более того, связано с определенным некрофильством Базарова. Резание лягушек как символ позитивистских умонастроений молодежи был с энтузиазмом подхвачен и развит Д. И. Писаревым в статье «Реалисты», где ярко живописуются распластанная лягушка и склоненный над нею с занесенным скальпелем молодой нигилист. «Ясно, что лягушка для Писарева – это „царевна-лягушка“» [ Парамонов 1997 ]. (Нигилист, вожделеющий над лягушкой, напоминает о Винни-Пухе, вожделеющем над медом [ Руднев 1994 ].)
Прочная ассоциация любви со смертью, причем со смертью именно в некрофильски-патологоанатомическом обличии, наиболее ярко проявляется в первой реакции Базарова на Одинцову (в которую он вскоре влюбится) в разговоре с Аркадием: «Ты говоришь, она холодна. В этом самый вкус и есть. Ведь ты любишь мороженое?» «Этакое богатое тело! – продолжал Базаров, – хоть сейчас в анатомический театр». Базаров, конечно, погибает – от этого же самого некрофильски-фаллического скальпеля, отравленного чужой смертью, так и не успев выпотрошить свою царевну-лягушку. (Последнее тоже не случайно – недаром один из радикальных идеологов русского нигилизма, альтер эго Базарова, Д. И. Писарев, до смерти (кстати, такой же нелепой) оставался девственником.) Но перед этим стихия абсурда захлестывает его: нелепая дуэль с Павлом Петровичем, бессмысленные разговоры с мужиками о земле, что стоит на трех китах, убийственные речи о Пушкине, что тот служил в военной службе, так как у него на каждом шагу «На бой, на бой за честь России!».
Амбивалентное, умерщвляюще-оживляющее отношение Базарова к миру весьма точно определяется его крестьянами как шутовское («…этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового…»).
Наконец Базарова настигает абсурдная смерть, которая по законам тотального отрицания начинает отрицать его самого; а перед ней вдвойне абсурдное, «по-пушкински возвышенное» свидание с Одинцовой, где Базаров произносит фразу («Дуньте на умирающую лампаду и она погаснет»), как бы отрицающую легитимность и серьезность всех его прежних нигилистических притязаний. Из состояния конструктивного абсурда первых глав Базаров переходит в состояние тотального абсурда, то есть из жизни в смерть. Тотальный абсурд эроса-танатоса оказывается сильнее конструктивного абсурда естественно-научного романтизма. Ведь по сути Базаров умирает от неразделенной любви.
Можно сказать, что вся постструктуралистская герменевтическая филология-философия – текстовый анализ Р. Барта, психоаналитический постструктурализм Ж. Лакана и Ж. Делёза, мотивный анализ Б. М. Гаспарова, деконструктивизм Ж. Деррида и вся интертекстуальная методология во всех ее изводах есть не что иное, как игра в «китайскую рулетку», то есть поиск «произвольных» с точки зрения здравого смысла ассоциаций. Да и вся послевоенная культура – Борхес, Кортасар, музыкальный алеаторизм, гиперреализм в живописи, весь послевоенный модернизм, включая фильм Фассбиндера, давший название этой статье, – та же «китайская рулетка».
Итак, имя собственное, притягивающее к себе пара-семантические ассоциации, используя тотальную склонность языка к отождествлению одних элементов с другими, доставшуюся в наследство от его мифологической стадии, – ив результате почти полное зачеркивание поверхностной логики и торжество глубинного абсурда.
Китайская рулетка использует в качестве объекта имя собственное, в качестве инструмента – отождествление этого имени с любым другим, в качестве результата – бессмысленную непредсказуемость течения игры и абсурдную логическую немотивированность разгадки.
В следующей ниже игре загадывается русский писатель. Игра состоит из двадцати произвольных вопросов и ответов.
1. Какое это дерево? – Тополь.
2. Какой это музыкальный жанр? – Менуэт.
3. Какое это животное? – Лошадь.
4. Какая это птица? – Чайка.
5. Какой это город? – Париж.
6. Какой это цвет? – Зеленый.
7. Какое это кушанье? – Салат.
8. Какой это язык? – Французский.
9. Какое это оружие? – Дуэльный пистолет.
10. Какой это философ? – Декарт.
11. Какой это персонаж романа Дюма «Три мушкетера»? – Рошфор.
12. Какой это персонаж повестей Милна о Винни-Пухе? – Тиггер.
13. Какой это композитор? – Лист.
14. Какое это средство передвижения? – Фаэтон.
15. Какой это город в России? – Орел.
16. Какое это произведение Пушкина? – «Капитанская дочка».
17. Какой это политический деятель? – Бутрос Гали.
18. Какой это спиртной напиток? – Коньяк.
19. Какой это месяц в году? – Июль.
20. Какая это геометрическая фигура? – Треугольник.
Для удобства распишем каждый ответ по нескольким, тоже, конечно, возникающим как произвольные ассоциации, признакам.
1. ТОПОЛЬ: стройный, благородный, южный.
2. МЕНУЭТ: грациозный, старомодный, медленный, безобидный.
3. ЛОШАДЬ: стройный, благородный, худой, трудолюбивый.
4. ЧАЙКА: Чехов, морской, охота, крикливый.
5. ПАРИЖ: французский, легкомысленный, эротический.
6. ЗЕЛЕНЫЙ: спокойный, природа, умиротворяющий, скучный.
7. САЛАТ: вегетарианский, зеленый, пресный, безобидный.
8. ФРАНЦУЗСКИЙ: легкомысленный, неумный, грациозный, южный.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: