Шарль Фурье - Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

© ООО «Книгократия», 2017

Как-то раз в букинистическом отделе книжного магазина «Циолковский» к нам в руки попал первый том из трехтомника Шарля Фурье (Государственное социально-экономическое издательство, 1938 г). Третий том, кстати, так и не вышел, помешала война. Данный перевод был сделан Е.Я. Успенской со второго французского издания 1841 г, этим объясняется появление в тексте позднейших вставок. Прочитав этот потрясающий воображение труд, мы поняли, что издательству книжного магазина «Циолковский» просто необходимо переиздать этот невероятный полет фантазии, с одной стороны немного косноязычный, но с другой, невероятно легкий и меткий «мемуар» (так по Фурье). Поэтому мы очень бережно просмотрели текст, поменяв совсем уж режущие глаз современного читателя архаизмы (напр. «итти», или «эксплоатировать»). Потом, все в том же букинистическом отделе мы обрели довольно редкую сейчас книгу самого глубокого советского фурьеведа И.И. Зильберфарба (книга несколько месяцев ждала своего часа, скромно отлеживаясь на рабочем столе), цитаты из которого помогли понять некоторые важные места текста. Кстати, незаслуженно забытый сейчас Зильберфарб, Сам обладатель точного и корректного стиля, (цитату из которого мы вынесли и на обложку), очень выручил дальнейших фурьеведов – они просто переписывали у него целые абзацы без затей, это бросается в глаза, когда начинаешь исследовать вопрос. Затем мы снабдили комментариями некоторые моменты, которые читатель XIX века прекрасно знал, читатель тридцатых годов XX века мог знать, а вот читатель десятых годов XXI века, весьма вероятно, не знает. Так, например, когда Фурье в 1841 году упоминает дикую зебру кваггу, он еще не знает, что последнюю дикую кваггу застрелят в 1878 г, а последнее животное этого вида умрет в зоопарке несколькими годами позднее. Помимо наших комментариев, текст прокомментировал сам Фурье (его комментарии выделены отдельно), а также редактор издания 1938 г. А. Дворцов и переводчик Е. Успенская, так редакция довольно сильно растянулась во времени. Ну и конечно отобранные нами цитаты из Ролана Барта, Хаким Бея, Герберта Маркузе, Юргена Хабермаса, Дэвида Харви, советских исследователей Фурье очень украсили книгу, хотя и сделали ее несколько толще, чем оригинал.

Что же касается вымерших квагг– Фурье считал, что Творение не закончено, и «думать, то земля не даст уже новых творений и ограничится существующими, значит думать, что женщина, имеющая одного ребенка, не сможет родить второго, третьего, десятого» , так что весьма вероятно, что мы еще увидим квагг на свободе.

Но обо всем этом вы узнаете, прочитав книгу.

Настало время с пятнадцатилетним опозданием объяснить, на что именно намекала группа энтузиастов, которая назвала свой первый книжный магазин «Фаланстером».

Земледельческо-промышленная фаланга по замыслу Фурье должна производить субъективность, а не стирать её на благо коллектива. Он пытался заранее создать трафарет и карту нового мира с помощью «математики страсти». Звезды, числа, имена стихий, элементов и чувств должны подсказать правильную формулу человеческого счастья, реализованного в отдельных фаланстерах с населением в 1500–2000 человек.

Воображенные им общины существуют прежде всего для удовольствия отдельной личности. Удовольствие в центре всего, оно и есть новое божество утопии. Фаланстер Фурье это правильно собранная из людей машина для максимального наслаждения каждого из этих людей, так же как каждый человек сам является машиной для удовлетворения всех своих чувств. Реализация утопии дает человеку не известные ему ранее виды наслаждения жизнью, собой и окружающими. Участниками фаланстера взяты все октавы страстей.

В этой утопии нет ни капли апокалиптичности или аскетизма жертв «во имя коллектива», «во имя будущего», «во имя высшего исторического принципа», нет ни грана вождизма. Фурье, напротив, разоблачал сторонников Сен-Симона и Оуэна как скрытых претендентов на руководство массами и священников нового социалистического культа. Фаланстер не нуждается в вождях и гарантирует немедленное и непрерывное счастье, только в этом и состоит служение принципу, заложенному в человеческой истории.

Фаланга – реализация предначертанной людям миссии. «Страсти идут от бога, обязанности от людей» – объяснял Фурье общий принцип своей этики. Он выбирал страсти и бога, а не «цивилизацию» с её унылыми и оскорбительными обязанностями.

Каждый в фаланстере получает по полезности и таланту из общего бюджета, но сфера бесплатного, общедоступного, столь широка, что деньги превращаются в чистый фетиш, в самодостаточный знак, а драгоценности – в церемониальные игрушки и диковины. В них можно купаться. Благородные металлы и камни, «презираемые философами», важны сами по себе и не имеют рыночной стоимости. Это ценности, которые счастливо утратили конкретную цену. Торговля во всех видах была отвратительна Фурье и потому его «культ богатств» не имеет никакого отношения к капиталу, это чистое, психологическое наслаждение изящными вещами, а не их обменными возможностями. По-настоящему роскошными вещи делает их выключенность из рынка, только тогда они дают нам чистое удовольствие, как у трехлетних детей, тянущих к себе всё, что утоляет их сенсорный голод и тут же забывающих свои трофеи ради новых. Фурье удалось точно высчитать, какому проценту людей понадобится именно такая форма удовольствия (18 обществ комбинированного порядка) – обладание богатствами.

Вдохновленные такими примерами, и богатые, страдающие от своего богатства, и бедные, страдающие от своей бедности, бросают прежнюю жизнь и устраивают фаланстеры всюду, с мировой столицей гармонии в Константинополе. Более прекрасного по расположению места Фурье, видимо, не мог себе представить, тем более, что Константинополь ассоциировался у него с «османскими удовольствиями» – многоженством, терпимым отношением к бисексуальности, тропическими фруктами, сладостями и украшениями базаров, поэтическим экстазом и стихами дервишей. Морскую воду фаланстерцы превращают в лимонад, используя энергию полярных сияний. Ледяные шапки на полюсах исчезают, потому что они не нужны людям и север расцветает садами невиданных плодов, изобретенных садовниками-гурманами. Вся орошенная Африка выращивает сахарный тростник. Скучный хлеб выйдет из моды и уступит свою роль базовой пищи засахаренным фруктам. Везде и всем будут наливать сладкий компот – жизнь станет кондитерски прекрасным приключением, а мир превратится в огромное пирожное. Сладкое есть главная синекдоха обещанного нам гармонического будущего. В этом смысле проект Фурье это рай оральной фиксации.