Лев Чиворепла - Образы сущего. Доктрина этического максимализма, метафизика живого универсума

Опору излагаемой в трактате этики я вижу в очевидном факте: искреннее желание добра ближнему максимально (предельно) по сути.

1. Этическое мышление конкретно, здраворассудочно. Его предметы единственны, неповторимы. Для него рациональное как бы не существует и представляется игрой воображения, а рациональная свобода лишена содержания.

2. Признание бытия этической реальности – нечто более сильное, нежели признание существования этических и идеальных факторов в мире. Этическая реальность – это не качество или степень совершенства; это объекты. Объектами этической реальности являются, в частности, любовь, совесть, личность. Они не выводимы и не конструируемы из чего-либо первичного. Они первичны. Для рационального мышления этическая реальность отсутствует или кажется реальностью несвободы.

3. Переход к бесконечности в рацио есть выход за пределы рацио. Предел, скорее всего, есть объект этической реальности. Таковым является бесконечная сложность. Все этические объекты являются бесконечно сложными и не постижимы рациональным мышлением.

4. Творческое начало мира принадлежит этической реальности. Она порождает объекты мира, она же раскрывает истинное содержание их. По этой причине успех есть этическая победа. Все раскрывается в любви.

5. Познание осуществляется через сопереживание. Проникновение в суть простого арифметического действия – акт этический (дважды два четыре – это хорошо!). Память реализована как память переживаний.

Превосходство этической реальности над рациональной обуславливает надежность вселенной.

В материальном мире имеет место принцип симметрии, которому в философии соответствует диалектический закон единства и борьбы противоположностей. Этот закон можно разложить на две составляющие: (1) Всякому началу соответствует противоположное начало. (2) Действие имеет противодействие. Первую составляющую назовем потенциальной противоположностью, вторую – актуальной. Наличие второй опирается на существование первой, но существование первой не обязательно в реальности обуславливает вторую, которой, собственно и соответствует термин “борьба”. Потенция борьбы не означает ее реальное наличие.

Существует очень важный феномен, предотвращающий трансформацию потенциальной противоположности в актуальную, – сложность. Чем “умнее” объект, тем меньше ему приходится бороться (“умный гору обойдет”). Собственно говоря, только это обстоятельство и заставляет природу усложняться. Метафизическая доктрина признает существование начала, обладающего бесконечной сложностью, которое по большей части исключает борьбу как способ существования. Наблюдаемый нами материальный мир является в плане оценки сложности ничтожно малой частью всего мироздания (мирового сознания), следовательно, можно полагать, что мир стоит не на борьбе, а на взаимоучете противоположностей. Далее будет развит тезис о том, что любовь – это внутренняя дисциплина мироздания, обеспечивающая ему максимальную бытийность. Зло же – это актуализированная в жизни разума деятельная противоположность, потенция которой, в основном, подавлена высочайшей самоорганизованностью Мирового

Разума. Любовь доминирует во вселенной. В этом смысле мир асимметричен. Если бы симметрия всех мировых начал была бы реально осуществлена в действии, мир не существовал бы. (Асимметрия, кстати, пребывает в физике большого взрыва.)

Вероятно, усложнение можно интерпретировать, как перенос противоположностей внешних действий во внутренние, но тогда мы должны констатировать асимметрию внутреннего и внешнего. В Мире Разума все является только внутренним. В этом и заключается его целостность.

Замечание

То, в чем я ищу согласие читателя, заключено в двух положениях:

• С возрастанием сложности объект начинает проявлять черты адаптации, свойственные поведению живого организма. Иначе говоря, высокая адаптивная сложность – не только необходимое, но и достаточное качество жизни.

• Мир бесконечно сложен в каждой своей атомарной ячейке, мир суть живой универсум.

Человек выделяется из природы тем, что он не только умеет, но и объясняет свое умение. Объяснение, порой, важнее умения. Но можно все знать и быть несчастным. Можно многое уметь и не знать истины. Бывает разное знание, разные основания и мотивы его применения. Я говорю об этическом основании.

Для того чтобы привести в движение популяцию разума, требуется не рациональное знание, а любовь, обращенная к сердцам людей. Академик знает, проповедник умеет. Умение такого рода творит вселенную. Оно в основе бытия, и одними законами объяснить вселенную невозможно. Для “знатока” эффект, творимый любовью, кажется парадоксальным, случайным, обидно дармовым, необъяснимым. Он не понимает, как одно лишь этическое состояние перемещает миры, как любовь рождает разум. Может, с позиции академика Бога нет. Но с позиции Бога многие наши старательно выстроенные системы – труха. Слепота – это незнание. Незнание стремится к знанию. Слепота рождает знание магии превращений, но вовсе не умение в положительном деянии, ибо нет иного положительного деяния, нежели добродеяние.

Существует образное описание непознанного в виде бесконечной плоскости, на которой знанию отведен круг с человеком в центре. Но это совершенно непродуктивный образ. Зачем бесконечное знание? А что есть знание? Все прекрасное просто. Знание – это пережитое, точнее сопережитое. Но кто из нас по-настоящему использует знание? Мы ни одну мысль не проследили до конца, так как перемещаемся не по логике миропорядка, а по собственной судьбе, движимой желаниями. Не было бы желаний, не было бы “знаний”. Было бы чистое слияние с идеалом божественного. Была бы та несвобода крайности, которая и есть Абсолютное содеянное и Абсолютное еще не содеянное. Мы бы творили творением Его. Мы бы умели. А умея, – только любили. Однако, мы хотим уметь, зная, но не любя. Мы хотим уметь, чтобы иметь. Мы и умеем, не зная правды. Мы и имеем пошлость, т. е. пустоту, хотя нам дано все. Самодовлеющая страсть к рациональному знанию – знак потери истины, знак утраченного благоговения.

Человек – аристократ знания. Но главное знание – знание, помогающее жить нравственно. В будущем умение перейдет к роботам, и основным занятием человека останется толкование, объяснение происходящего. Человека далеко не всегда надо учить, что и как делать; чаще всего ему следует объяснить, как устроен мир, какова реальность, и он сам решит, “что и как”. А истина нравственна. С учетом этого будут выстроены всеучения разума, и нравственное начало в них будет главным.