Юрий Гродецкий - К развитию реалистического мировоззрения

Событие седьмое – открывающее новую страницу в моей жизни. Оно произошло совершенно неожиданно, – к нам, в оркестр Мюзик – Холла, году в 1969, пришёл новый музыкант – саксофонист Сергей Герасимов. Спокойный, серьёзный, замкнутый в себе, чуть старше меня парень, он поначалу ни с кем близко не общался, но постепенно нашёл для своего общения двоих – это были я и наш скрипач – Анатолий Б… Наше общение с ним было общением учеников со своим «гуру». Его разговоры с нами были как лекции или проповеди, или какие-то замечательные наставления и поучения на бесчисленные темы о человеке вообще, о свойствах его ума и души, о взаимных отношениях людей и явлениях их обычного повседневного бытия. И очень часто свои впечатления от этих его бесед я невольно сравнивал со впечатлениями от прочитанной интересной, умной книги. Вскоре, увидев нашу положительную реакцию на его беседы, он начал предлагать нам для прочтения очень интересные и необычные книги. Первой книгой, которую он предложил мне прочесть, была книга Мишеля Монтеня «Опыты», затем «Афоризмы житейской мудрости» Артура Шопенгауэра, затем «Так говорил Заратустра» и «Антихрист» Фридриха Ницше, затем «С того берега» А. И. Герцена. Такой вот мощный начальный толчок дал мне Сергей своими беседами и этими книгами, которые так и остались для меня главными навсегда. Я могу уверенно сказать, что после всего этого я стал совершенно другим человеком, я нашёл какое-то новое и очень интересное содержание своего бытия. Но Сергей вскоре перешёл в какой-то другой гастролирующий оркестр, мы, к сожалению, стали встречаться гораздо реже, и дальше я читал и развивался главным образом уже сам.

Я также должен отметить и то, тоже очень большое влияние, которое оказал на меня в этот период ещё один наш музыкант – скрипач Аркадий А… В чём состояло это его влияние? – Мы общались довольно часто, так как наши дома на окраине Ленинграда были почти рядом и мы часто ездили домой вместе после спектаклей. В наших разговорах я иногда касался тем, встреченных мной в читаемых книгах, и обсуждение этих тем нередко вызывало наши споры. И для своих доводов в этих спорах Аркадий часто обращался к положениям диалектического материализма (диамата), который он изучал ранее, как и все студенты консерватории и других высших учебных заведений, и упрекал меня в том, что я, интересуясь философией, всё ещё незнаком с этим философским учением. Наконец, эти приводимые им положения диамата так меня заинтересовали, что я приобрёл учебник марксистско-ленинской философии и стал его изучать. И здесь я понял, что этот тип философии, изучающий всеобщие законы природы и их специфические проявления в жизни человеческого общества, есть именно тот тип философии, который интересует меня больше всего. Я нашёл массу моментов в диамате, с которыми был и согласен, и несогласен; и я нашёл, что я почти полностью не согласен с историческим материализмом (истматом). Темы и положения этих двух частей этой философии почти постоянно вращались в моей голове, но своего какого-то довольно определённого мнения по вопросам этой философии у меня, конечно, тогда ещё не было. Оно появилось у меня только после того события, которое я опишу ниже как момент моего «озарения».

Итак, это большое, седьмое событие моей жизни состояло в том, что один мой друг – Сергей Герасимов – познакомил меня с философией вообще, а другой мой друг – Аркадий А. – познакомил меня с ней в частности. Встреча с этими людьми полностью изменила всю мою жизнь, и я всегда благодарен за это им и моей судьбе, которая свела меня с ними.

Обязательно и с огромным уважением назову ещё русского академика Виктора Ивановича Корчагина – руководителя русского национально-освободительного и патриотического, антисионистского и антихристианского общественного движения «Русская Правда» и его издательства «Витязь». Книги этого издательства, которые я получил уже в Канаде в начале 2000-х, неоценимо просветили меня по вопросам иудаизма и христианства.

Назову ещё тех людей, которые тоже оказали очень большое влияние на всё течение моей жизни и за встречу с которыми я также благодарю мою судьбу, – это учитель музыки тромбонист Борис Васильевич Юдин и джазовый трубач Ярослав Янса, который привёл меня в тот знаменитый настоящий джаз – оркестр, и это, конечно, все музыканты этого оркестра во главе с Геннадием Гольштейном, которого я особенно благодарю за его музыкальное влияние на меня, за его поддержку и дружбу.

Событие восьмое – «озарение», давшее начало этой моей книге. Об этом событии до сих пор я рассказал только моей жене и больше никому, ни одной душе. Почему? – Потому что, с одной стороны, оно выглядит слишком необычно и для реальности просто совершенно невероятно, что я сам, конечно же, подтверждаю. Однако я подтверждаю невероятность этого события лишь частично, то есть я говорю: что увиденное и услышанное мной могло быть только галлюцинацией и ничем другим; но то, что я всё же совершенно отчётливо увидел и услышал эту галлюцинацию и как я это прочувствовал, – есть абсолютная, истинная правда. Я не покривил перед Вами ни одним словом рассказывая о своей жизни, не кривлю и сейчас. А с другой стороны, поверив моему рассказу, Вы можете подумать, что в момент этого моего «озарения» я сошёл с ума? – И вот именно из-за опасения возможных подозрений в обмане или потере разума я и не рассказывал никому об этом событии, кроме своей жены, потому что она знает меня и доверяет мне больше, чем кто – либо. От неё таких подозрений после моего рассказа об этом событии я не получал никогда. Но сейчас я решил открыто рассказать всем о себе всё своё самое главное и надеюсь, что содержание моей книги покажет Вам, что я нахожусь в здравом рассудке несмотря на вполне возможные и даже необходимые большие или меньшие ошибки в некоторых её положениях и расхождения в наших с Вами взглядах.

Так что же произошло? – Как-то мне попалась книга, в которой автор (кажется, американец, его фамилии и названия его книги, к сожалению, не помню) предлагал свою теорию развития человеческого общества. Эту свою теорию он строил на всё большем увеличении доли капиталовложений в тяжёлую промышленность, в машиностроение, по сравнению с долей капиталовложений в сельское хозяйство. Прочитав эту книгу, я был очень удивлён тем, как можно так ошибаться, как можно на таком принципе строить теорию развития общества? Ведь более-менее одинаковые в разных странах соотношения капиталовложений в тяжёлую промышленность и сельское хозяйство сами по себе ещё ни о чём не говорят! Эти соотношения могут быть одинаковыми при совершенно различных общественных системах этих стран – при капитализме и социализме, которые различны и по принципам государственной власти, и по принципам отношения к собственности на средства производства, и по принципам распределения материальных благ среди людей. Мои мысли несколько дней были заняты этой книгой, меня удивляло и раздражало то, как человек, претендующий быть серьёзным, имеющий, кажется, какие-то научные или философские звания или степени и профессорские кафедры, может говорить такие несерьёзные вещи? Я понимал, что эта теория гораздо дальше от истины, чем теория Маркса – Энгельса – Ленина, ведь марксизм, по-моему, всё же очень правильно говорит, что законами развития человеческого общества могут быть только специфические проявления в его бытие законов всеобщих; а ошибается марксизм главным образом лишь в том, как он раскрывает и применяет этот свой верный принцип.