Фрэнсис Бэкон - Новый Органон

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Так, одна из наиболее известных работ Галилея, ознаменовавшая собой подъем его научной карьеры, – «Звездный вестник», посвященный открытию спутников Юпитера; он выпустил эту работу в должности придворного философа Козимо II Медичи. Гарвей, известный открытием кровообращения, был личным врачом английского короля Карла I, Тихо Браге – придворным математиком и астрологом императора Священной Римской империи Рудольфа II, а Бэкону покровительствовал отец Карла I – Яков.

Койре А. От замкнутого мира к бесконечной Вселенной. М.: Логос, 2001. С. VIII, IX. В отличие от негативной бесконечности вселенной, отсылающей к радикальной конечности человеческого разума, связанной с так называемой неклассической наукой XIX и XX веков, бесконечная вселенная науки Нового Времени несет в себе эпистемологический оптимизм.

Стивен Деар ссылается на У. Гарвея, назвавшего учение Бэкона «философией лорда-канцлера». Эту характеристику нельзя понимать уничижительно. Гарвей имел в виду то, что метод Бэкона сочетает в себе подход юриста и государственного чиновника. В самом деле, чтобы правильно понимать логику бэконовской реформы научного знания, следует вспомнить о том, что в начале XVII века Бэкон одновременно с работой над «Великим восстановлением наук» принимал участие в кодификации английского права. Последнее является прецедентным: практика судопроизводства обусловлена предшествующим рассмотрением того или иного случая. Кодификация права, таким образом, предполагала сбор и рассмотрение всех раннее принятых прецедентных решений, с тем чтобы ввести их в рамки так называемого статутного права – права, которое в других странах называют законодательным: «Этот проект подразумевал подведение всех дел под таксономические категории, чтобы можно было выделить правовые принципы, стоящие за конкретными решениями». Как реформы науки, так и реформу права Бэкон считал отвечающими интересам государства. (См.: Деар И. Шейпин И. Научная революция как событие. М., НЛО. 2015. С. 113.)

Бэкон Ф. Великое восстановление наук. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.1. 1977. С. 74.

Там же. 526.

Аристотель. Метафизика. // Аристотель. Сочинения в четырех тома. М.: Мысль. Т.1. 1976. С. 310.

Бэкон Ф. Новый органон. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.2. 1972. С. 12.

Уже одного этого достаточно для того, чтобы воспрепятствовать внесению Бэкона в ряды прагматиков и утилитаристов. (Субботин А.Л. Ф. Бэкон. М., Мысль. 1975. С. 35.)

Там же. С. 34.

Бэкон Ф. Новый органон. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.2. 1972. С. 50.

Исторически бэконовское понимание науки восходит еще к эпохе Возрождения, когда началось формироваться представление о науке как о практическом знании. Вслед за Парацельсом, Бирингуччо, Гильбертом и Агриколой Бэкон пытается реабилитировать ремесленный труд, где знание было неотделимо от практики. С точки зрения упомянутых мыслителей, «ремесленные умения должны пользоваться большим престижем, нежели традиционное образование». Можно вспомнить ряд работ, направленных на реабилитацию ремесла. Например, трактат «Пиротехника» Бирингуччо, посвященный добыче полезных ископаемых и выплавке металлов, трактат Агриколы «О горном деле», о рытье и эффективной эксплуатации шахт, написанный на латыни и адресованный образованной публике. Кроме того, реабилитация ремесла шла рука об руку с апелляцией к римской Vita Activa, деятельной жизни, относившейся к гражданским доблестям. Андрей Либавий в XVII веке писал об общественно-политическом значении химиков и о том, что им «нужно участвовать в делах своей государственной общины». Также в конце XVI века, в эпоху становления Англии как великой морской державы, появилось множество книг, посвященных прикладной навигационной математике. По словам П. Деара, это было связано с представлением от том, что «могущество государства напрямую зависит от уровня компетентности купцов и всех граждан, которые участвуют в морской торговле». (См.: Деар И. Шейпин И. Научная революция как событие. М., НЛО. 2015. С. 95–99.)

Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо. 2013. С. 23.

В этом плане Бэкон оказывается открыт для культурно-исторической критики науки. Ведь получается так, что объективность природы, раскрывающаяся в результате того или иного опыта, определяется как оптикой, задающей структуру последнего. Выходит, что непосредственные чувства, которые Бэкон отвергает, также определяются особого рода способом видения, связанным с аристотелевско-птолеемевской научной культурой. На подобного рода критику собственно и сделал ставку Томас Кун в работе «Структура научных революций», показав, что античная наука и наука Нового времени, ассоциируемая с Бэконом, не различаются по уровню объективности, но представляют собой две разные, не сводимые друг к другу научные парадигмы. См.: Кун. Т. Структура научных революций. М.: АСТ. 2009.

Бэкон Ф. Великое восстановление наук. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.1. 1977. С. 73.

Бэкон Ф. Великое восстановление наук. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.1. 1977. С. 73.

Бэкон Ф. Новый органон. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.2. 1972. С. 24

Там же. С. 19, 20.

Там же. С. 27.

Там же. С. 28.

Декарт Р. Рассуждения о методе. М.: Академический проект. 2011. С. 108.

Деар И. Шейпин И. Научная революция как событие. М., НЛО. 2015. С. 19.

Бэкон Ф. Новый органон. // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. М.: Мысль. Т.2. 1972. С. С.113. Элиминативная индукция по признанию самого Бэкона восходит к сократическим диалогам Платона. В самом деле, пытаясь определить сущность той или иной добродетели, участники диалога, подстегиваемые вопросами Сократа, обнаруживают то, что она всякий раз от них ускользает, оказываясь, не тем, чем они ее считали. Так, в диалоге «Лахет» Сократ вместе со своими собеседниками пытается определить сущность мужества. Вначале, отказываясь от определения мужества в качестве бесстрашия (ибо бесстрашие неразумно) и останавливаясь на том, что мужество – это разумная стойкость души, Сократ вновь подводит своих собеседников к сомнению в этом определении, так как оказывается, что элемент разумности, в нем фигурирующий, не является всецело имманентным душевной стойкости. В итоге диалог заканчивается на том, что никто по сути не знает, что такое мужество. Таким образом, последовательное исключение того, что не входит в определение добродетели, и есть определение ее сущности, которое является бесконечным. (См.: Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. С. 223–250.)