Михаил Геллер - Машина и Винтики

В 1983 г. стал известен Новосибирский документ – "закрытый" доклад, прочитанный на специальном семинаре, организованном экономическим отделом ЦК, Академией Наук и Госпланом СССР. По дошедшим сведениям, доклад был подготовлен сотрудниками Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии Наук под руководством академика Татьяны Заславской. Попав на Запад, доклад вызвал многочисленные комментарии: Т. Заславская откровенно говорила о "недостатках" советской экономической системы, о тенденции к снижению темпов роста национального дохода, "которые не обеспечивают ни требуемых темпов роста жизненного уровня народа, ни интенсивного технического перевооружения производства". Но главное внимание было уделено в докладе "производителям", об этом свидетельствует заголовок сообщения: "О необходимости более углубленного изучения в СССР социального механизма развития". Главным "недостатком" советской "системы управления экономикой" Т. Заславская считает ее "неспособность обеспечить нужные способы поведения трудящихся в социально-экономической сфере".

Основная проблема очевидна для всех: "производители" производят, работают очень плохо. Необходимо "изменить их поведение". Очевидны способы решения проблемы. Академик Заславская констатирует: "Административные методы управления здесь бессильны".46 Очевиднее всего, однако, нежелание менять что-либо в механизме системы. Нежелание партии.

Доклад Т. Заславской, произведший на Западе некоторую сенсацию откровенностью суждений о недостатках советской экономики, свидетельствует только о том, что особенности советской модели хорошо известны в СССР. Периодически становятся известны критические замечания специалистов, предлагающих улучшить "яйцо". В 1965 году, например, специалист по математической экономике А. Г. Аганбегян ставший позднее членом-корреспондентом Академии Наук в лекциях, прочитанных "для специалистов", говорил то же, что говорила 18 лет спустя Т. Заславская. Заславская отмечала, что тенденция к заметному снижению темпов проявилась в советской экономике "за последние 12-15 лет". Аганбегян относит ее еще дальше: "За последние 6 лет темпы развития нашей экономики снизились примерно в три раза".47 В 1982 г. директор Института автоматики и управления АН, академик В. Трапезников, остро критиковал систему центрального планирования. В 1982 г. критиковались те же недостатки, что в 1965 и в 1983 годах. Предлагались те же панацеи.

Еще более убедительно, чем крах всех попыток "реформировать" экономическую систему, о невозможности ее изменения свидетельствует отказ от волшебного ключа "научно-технической революции". Еще в 1954 г. Краткий философский словарь был совершенно категоричен: "Кибернетика – реакционная лженаука, возникшая в США после второй мировой войны… Кибернетика ярко выражает одну из основных черт буржуазного мировоззрения – его бесчеловечность, стремление превратить трудящихся в придаток машин, в орудие производства и орудие войны".49 Не проходит и десяти лет, как партия полностью реабилитирует бывшую лженауку: "Кибернетика – наука об общих чертах процессов и систем управления…" Указывается на "перспективность" применения методов кибернетики в разных областях.50 В 60-е годы кибернетика становится модной, ибо обещает решение всех трудностей: единственно правильный научный метод понимания мира – марксизм-ленинизм получил единственную научную технику применения метода – кибернетику. Формулой коммунизма становится: советская власть плюс компьютеризация всей страны. В 1984 году заместитель министра внешней торговли СССР горевал: "Сначала кибернетику называли лженаукой, а теперь платим за импортные компьютеры миллионы рублей. И это не только чисто технологические или материальные потери".51 Заместитель министра хочет сказать о психологической "цене одной ошибки". В 60-е годы "ошибку" пытаются исправить.

Американский историк наук Лорин Граам вспоминает, что в начале 70-х годов ему показывали в Москве планы гигантской компьютерной системы, которую намеревались создать для "научного управления" экономикой.52 В конце 70-х годов советское руководство убедилось в принципиальной несовместимости компьютера и коммунизма. Электронные машины используются, естественно, там, где без них невозможно сегодня обойтись, т. е. прежде всего в военной промышленности. Отвергнут принцип "компьютеризации страны", как метода совершенствования системы, как метода существования модели.

Советское руководство поняло, что компьютеризация экономики станет подлинной реформой общества. Опасность состоит не только в необходимости давать правдивую информацию, монополия на которую укреплена очередным андроповским законом об "охране государственной тайны", не только в освобождении компьютериста из-под контроля.

Главная опасность в том, что компьютеризация лишает труд его идеологической функции. В популярной в 70-е годы пьесе Г. Бочкарева Сталевары положительный герой заявляет: "Тот, кто варит хорошую сталь – хороший человек". Но только руководство предприятия определяет, кто будет варить хорошую сталь, выполнять и перевыполнять план – кто будет "хорошим человеком".

Примерно во второй половине 70-х гг. "компьютерная" опасность становится очевидной для руководителей КПСС. В это время Л. Брежнев "делает теоретический важный доклад о закономерности повышения роли партии в хозяйственном строительстве". Только партия, – заявляет Брежнев. – "вооруженная учением марксизма-ленинизма и опытом политической организации масс, способна определить главные направления общественного развития".53 Деловые качества советского человека это "высокая идейность и компетентность".54 Профессиональная компетентность без возражений уступает место идейности. Это касается не только производства, но и науки. Советский Союз вступил в 80-е годы, располагая "самой крупной в мире армией научных работников".55 Но в очередном постановлении ЦК КПСС, рассмотревшего "вопрос о работе Уральского научного центра Академии Наук СССР", указывается: "Партийные комитеты недостаточно направляют усилия коллективов на повышение эффективности научных исследований… не развернули еще должную борьбу за укрепление дисциплины и улучшение организации труда, повышение действенности идейно-воспитательной и массово-политической работы".56

Идеологизация труда, использование его как инструмента обработки человека определяет уникальность советского общества и экономики в частности. Американский экономист Маршалл Гольдман, подвергнув вдумчивому анализу советскую экономическую систему, перечислив многие ее пороки, приходит тем не менее к выводу, что "Советский Союз, кажется, пусть даже с колебаниями, становится частью мирового сообщества".57 Американский экономист полагает, что "у советских руководителей выхода почти нет. Современная технология вынудила мир сжаться. Сегодня из Нью-Йорка можно добраться до Москвы быстрее, чем сорок лет назад до Чикаго. К тому же телефон позволяет теоретически получить разговор с Москвой почти с такой же быстротой, как с Чикаго".58