Михаил Геллер - Машина и Винтики

В начале было слово.

Подпись под эстампом, изображающим Гитлера, выступающего перед товарищами1

Основным материальным носителем идеальной информации является слово.

Язык в развитом социалистическом обществе2

В 1920 г. Евгений Замятин, изображая в романе Мы Единое государство, отметил, что в этом государстве будущего говорят на особом языке. Это был русский язык – Замятин писал на нем – и в то же время не совсем русский. Слова могли в нем обозначать то, что Государство хотело, чтобы они обозначали. Замятин первым засвидетельствовал в литературе факт рождения нового – советского – языка. В двадцатые годы обнаружили этот феномен и другие – самые проницательные – писатели: М. Зощенко, А. Платонов. М. Булгаков. Писатели регистрируют возникновение новой системы, которую несколько десятилетий спустя Чеслав Милош назовет "логократией". Ален Безансон сформулирует ее основу: "В режиме, где власть "на кончике языка", степень распространения "деревянного языка" как нельзя более точно определяет степень распространения власти".

Язык – важнейшее, самое могучее оружие в руках государства, решившего трансформировать человека. Создание нового языка преследует две цели: получить "инструмент для выражения мировоззрения и мыслей, которые положено иметь…", сделать "все иные формы мышления невозможными".3 Новый язык, следовательно, одновременно – средство коммуникации и оружие репрессии.

Особенность нового – советского – языка в том, что главную роль играет в нем слово. Это слово, потерявшее свой имманентный смысл, стало пустой скорлупой, в которую Высшая Инстанция вкладывает угодный ей смысл. После очередного ареста Андрей Амальрик был осужден за то, что "клеветнически утверждал, что в СССР нет свободы слова".4 В данном случае, "свобода слова" означала необходимость осуждения диссидента. В телеграмме картофелеводам Брянской области генеральный секретарь ЦК Брежнев сообщает: "Картофель – это ценнейшая продовольственная, техническая и кормовая культура".5 Адресаты, возделывающие картофель 200 лет, декодируют текст: в стране нет картофеля.

Слово скрывает реальность, создает иллюзию, сюрреальность, но одновременно сохраняет связь с действительностью, кодируя ее. Советский язык – кодовая система, знаки которой определяются Высшей Инстанцией. Смысл этих знаков сообщается всем, кто пользуется языком, но – в разной степени. Место занимаемое на иерархической лестнице общества определяет степень посвящения в тайны кодовой системы. Имеется первое значение, второе значение, третье…

Советский язык – в процессе строительства. Он еще не достиг идеала 1984 года, когда, например, министерство полиции называется министерством любви – в СССР оно носит откровенное название – комитет государственной безопасности. Слово "безопасность" (во всех странах "зрелого социализма" в названии политической полиции есть это слово) предупреждает, что время "всеобщей любви" еще не наступило. Андрей Синявский представил в романе Любимов вождя, обладающего магической властью, который объявляет речную воду спиртом. Это – идеал: слово меняет материю. Но те, кто пьют, жалуются: по вкусу спирт но от него не пьянеют. В песне Александра Галича образцовый советский рабочий Клим Петрович, которому партия приказывает выступить на митинге против израильской военщины, получает в руки не ту бумажку. Он читает "Израильская военщина известная всему свету! Как мать говорю и как женщина требую их к ответу!"6 Никто в зале ошибки не замечает и оратора награждают аплодисменты. Это – реальность. Потребители советского языка пьянеют от него – наполовину. Они знают смысл кодового знака "израильская военщина", его употребление должно вызывать – во многих случаях вызывает – необходимый условный рефлекс.

Слово приобретает магический характер, становится заклинанием. Формула Маршала Маклюгана – медиум это послание – очень точно определяет неограниченные возможности советской системы: государство является и посланием и медиумом, оно создает язык и распространяет его, контролируя содержание и технику. То, что в несоветском мире называют масс-медиа, средства массовой информации, в Советском Союзе откровенно наречено: средства массовой информации и пропаганды, сокращение СМИП. В заблуждение здесь вводит только союз "и" – поскольку информация является пропагандой, а пропаганда подается под видом информации.

Официальное определение советской системы массовой информации и пропаганды – ее характера и функции – как нельзя более точно: СМИП "имеет определенную организованную целостность эталонных взглядов, которую организованно и методически реализует в жизненном материале посредством речи, также предварительно продуманной и организованной".7 Советское государство, располагая тотальной властью над словом и средствами его передачи, распространяет "целостные эталонные взгляды", действуя организованно, методически, по плану. Государство определяет смысл слова, обстоятельства его использования, создает магический круг, в который вынужден войти каждый. кто хочет и понять и быть понятым – в границах советской системы.

Попытка вырваться из круга, говорить на ином языке, понять не полагающееся "по чину" значение, становится преступлением. В приговоре, вынесенном в 1983 г. двум сибирским рабочим Александру Шатравке и Владимиру Мищенко, за "распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй", говорится, что они знакомили рабочих с "обращением", в котором содержался призыв создавать независимые группы для организации диалога между СССР и США. Этот призыв – говорится в приговоре – "означает создание групп, независимых от той борьбы за спасение человечества, которую ведут партия и правительство, весь народ в целом".8 Преступление А. Шатравки и В. Мищенко заключается в нарушении мифа единства, в посягательстве на "целостность эталонных взглядов", в желании мыслить независимо.

В научно-фантастическом романе братьев Стругацких Обитаемый остров изображена художественная модель мира, где полностью осуществлена тотальная власть над словом и средствами его передачи. Роман рассказывает о неведомой планете, жители которой непрерывно подвергаются облучению. В результате мозг теряет всякую способность к критическому анализу действительности, в душах обитателей тоталитарной планеты исчезает "всякое сомнение в словах и делах власти". Это – мечта, это – цель тоталитарного режима.

Для достижения этой цели – необходим язык, превращенный в оружие, в инструмент трансформации человека. Необходима особая техника его использования. Первая особенность советского языка в том, что он создается планомерно, причем основы его закладываются еще до революции.