Мирча Элиаде - От Залмоксиса до Чингиз-хана

Каково бы ни было происхождение эпонима - ритуальный эпитет молодых воинов или прозвище группы завоевателей, - даки несомненно знали о взаимосвязи волка и войны: доказательством тому служит изображение на их знаменах. Поначалу имя "даки" относилось к одному из фракийских племен на северо-западе Дакии (Страбон). Имя же "геты" было более распространенным от Балкан до Днестра (где проживали тирогеты), в то время как имя "даки" чаще встречалось на северо-западе, западе и юге (Дакидава на северо-западе Дакии, даурсы в Далмации, даойи и диойи в Родопи и т. д.). Имя "даки", использованное латинскими авторами, чаще применялось в период Буребисты и Децебала, когда единство и политическая организация страны достигли апогея и когда, по словам Страбона, дакийская армия могла мобилизовать 200000 человек. Ритуальное военное прозвище окончательно закрепилось в момент максимальной политической и военной экспансии регата. Это был триумф молодых "полков". Юлий Цезарь хорошо понимал опасность, которую представляла эта новая военная сила, и незадолго до своей насильственной смерти, приступил к подготовке к войне против "волков" на Дунае.

Пырван полагал, что имя даков (как, впрочем, и гетов) было скифским; иными словами, оно перешло от иранских завоевателей к фракийскому населению Карпат. Версия скифского происхождения имени даков хотя и любопытна, однако, на наш взгляд, малодоказательна. Как мы показали, корень "dhau" - "душить" встречается во фригийском имени волка "daos". Топонимика Дакии сохранила ярко выраженный фракийский элемент даже в районах, заселенных скифами. Впрочем, характерная фракийско-фригийская ономастика на севере Черного моря, там, где скифы расселились в 8 веке, как нельзя лучше доказывает феномен сохранения аутохтонного элемента в условиях власти иранского военного меньшинства. Сегодня признается более скромная роль скифов в дакийской культуре. Даже в трансильванской зоне, где скифы продержались до 4 века, им не удалось изменить местную цивилизацию. Поскольку даки помнили, что их более старое имя daoi, не исключено, что у него киммерийское происхождение. И в самом деле, киммерийцы заселяли часть Дакии, в особенности зону Карпат. Киммерийцы были фракийско-фригийским племенем с определенными иранскими чертами. Если мы окажем предпочтение версии иранского происхождения имени даков, необходимо в первую очередь обратить внимание на архаический иранский элемент, проявившийся у киммерийцев, а не на более позднее влияние скифов.

МИФО-РИТУАЛЬНЫЕ СЦЕНАРИИ ВОЛКА

Как бы там ни было, архаичность религиозного комплекса волка не вызывает сомнения. Волк присутствует уже в неолитической цивилизации Винчи: были обнаружены не только статуэтки собак-волков, но и примитивные фигурки, изображавшие танцоров в волчьих масках. Что касается последних предметов то при условии правильности их трактовки, невозможно установить, представляют ли они ритуал воинской инициации (иранского или германского типа) или сезонную церемонию, во время которой молодежь надевала волчьи маски. Подобные церемонии до сих пор распространены на Балканах, в Румынии, особенно в 12-дневный период накануне Рождества. Изначально это были церемонии, связанные с периодическим возвращением мертвых, при этом использовались многочисленные маски: коня, козы, волка, медведя и др. Этот ритуальный сценарий не относится к религиозному комплексу, который мы исследуем, поэтому не будем на нем останавливаться. В равной мере мы не будем учитывать мифологию и ритуалы, связанные с образом волка на древнем Ближнем Востоке. Нет нужды и возможности подвергать анализу значительные исследования, уже проделанные Ф. Кретчмаром. Наша задача ограничивается лишь теми фактами, которые способны объяснить превращение воинского прозвища в этнический эпоним.

Важно провести различие не только между религиозными комплексами, сконцентрированными вокруг мифологического образа волка, но и между различными проявлениями этого комплекса. Все они восходят к религиозному миру примитивного охотника, в котором доминирует мистическая связь между охотником и добычей. Как правило, эта связь выражается в образе Повелителя-Бога (или Матери) Зверей. Такое религиозное представление даст объяснение мифам о происхождении кочевого народа от какого-нибудь хищника (волка, льва, леопарда и др.). Хищник - образцовый охотник. Другой важный аспект - это ритуал инициации и лежащий в его основе миф: главный Зверь убивал людей, а затем оживлял их уже прошедшими инициацию, т. е. преобразованными в хищников; в конце концов Зверя поймали и убили, и это событие превратилось в обряд инициации: надевая звериную шкуру, испытуемый возрождался не как человеческое существо, а как изначальный Зверь, основатель мистерии. Иными словами, мифический Зверь оживает вместе с испытуемым. Подобный мифо-ритуальный комплекс вполне определенно засвидетельствован в африканских охотничьих культурах, однако он встречается и в иных регионах.

Схожая концепция проявляется и в инициативных обрядах народности квакиутл. Инициация мальчиков заключается в повторении одного мифологического события: основателем ритуала считается Волк; его брат Хорек, отыскав однажды в лесу волчат, умертвил их, и, завладев обрядом, принял имя Волка. В помещении, предназначавшемся для обряда инициации, делали вход в форме волчьей норы. Там молодые "хаматса" осуществляли свое превращение в волков: они пожирали трупы, впадая в яростное безумие, набрасывались и искусывали друг друга. Как отмечал Думезиль, поведение молодого "хаматса" напоминает германского berserkir, охваченного бешенством и героической яростью.

Похожий магически-ритуальный комплекс волка лежит в основе различных Manner-bunde и воинских инициации, а также верований, связанных с ликантропией и вурдалаками. Воин - совершенный охотник; так же как и охотник, он избирает моделью поведение хищника. Ведя свой род от прародителя-Волка или превращаясь в результате ритуальной трансформации в хищника, воин становится еще и зверем по рождению. У племени корьак и у некоторых североамериканских племен (квакиутль и др.) танец волка обязательно исполняется перед отправлением на войну. Тем самым происходит подготовка к сражению путем магического превращения в волка. В этом случае говорят о коллективном действии - тогда как германский berserkir превращается в зверя индивидуально.

Иными словами, происходит усвоение поведения, характерного для хищника: 1) либо в силу происхождения всего рода от мифического Зверя; 2) либо путем надевания звериной шкуры (повторение изначального мифологического события, в результате чего происходит уподобление сути зверя); 3) либо в результате шаманской или воинской инициации. Ликантропия и различные верования в вурдалаков - явления сходного порядка, однако они не зависят от рассмотренного религиозно-магического комплекса. Согласно Геродоту, невры превращались в волков каждый год. Эта периодичность указывает на возможные ежегодные церемонии, во время которых надевались волчьи шкуры и волчьи маски - по случаю ли инициации юношей или же для обозначения возвращения умерших (впрочем, обе церемонии обычно отмечались одновременно). Большинство народных верований в вурдалаков связано с индивидуальным превращением в зверя. Некоторые случаи можно объяснить "спонтанной инициацией": своеобразным феноменом, при котором забытые ритуальные сценарии неожиданно всплывают на поверхность. Существует также определенная симметрия между инициацией berserkir и превращением в вурдалаков. Можно заключить, что легенды и народные верования, связанные с вурдалаками, тесно соотносятся с процессом фольклоризации, т. с. проекцией в воображаемый мир конкретных ритуалов шаманской или воинской инициации.