Аркадий Блинов - Аналитическая философия

Ссылаясь на несовершенство естественного языка, оправдывает свой шрифт понятий и Г.Фреге: «Логические взаимосвязи почти всегда только намечены языком и оставлены для догадки, но не выражены надлежащим образом… Недостатки вызваны определенной податливостью и неустойчивостью языка… Нам нужна система символов, в которой запрещена любая двусмысленность, и чья строгоя логическая форма не может выходить из содержания» (Frege G. On the Scientific Justification of a Concept-script // Mind, 1964, №290. – P.157-158). Несмотря на то, что в целом Фреге относится к естественному языку более терпимо, чем Рассел, он все-таки считает его непригодным для научных целей, и в этом отношении также противопоставляет искусственно созданному идеалу. Вполне возможно, что он истолковал задачу ЛФТ вполне аналогично Расселу. Кстати сказать, по мнению Витгенштейна, пославшего Фреге рукопись книги, тот «не понял в ней вообще ни слова» (Wittgenstein L. Letters to Russel, Keyns and Moore. P.71).

В этом же ракурсе Рассел формулирует и свои критические замечания (касающиеся, в частности, построения метаязыка, в котором могут быть сформулированы и решены проблемы, относимые в ЛФТ к области невыразимого), предполагая, что может быть создана более совершенная теория, где проблемы, поставленные Витгенштейном, могут быть технически решены более приемлемым способом.

Витгенштейн Л. Дневники 1914-1916. С.61.

Там же, с.62.

Там же, с. 27.

Там же, с.105.

Предупреждая неправильное понимание, Витгенштейн говорит о том, что опасность запутаться в несущественных психологических деталях грозит и его методу [4.1121]. Примером тому как раз и может служить Введение Рассела.

Там же, с.73.

Что касается используемого Витгенштейном термина ‘трансцендентальное’, то по содержанию он скорее ближе схоластической традиции, чем философии Канта.

Там же, с. 111.

Wittgenstein L. Letters to Russell, Keyns and Moore. P.71. Нельзя сказать, что Рассел совершенно не заметил этой темы. Он обращается к ней во Введении. Другое дело, что он интерпретирует ее не как философскую, а как логическую проблему, т.е. рассматривает с точки зрения построения идеального логического языка.

Предметность молчания в ЛФТ отмечали уже представители Венского кружка, на что указывает один из австрийских исследователей: «Проницательный Отто Нейрат, энергичный критик Витгенштейна, обсуждая последнее предложение Трактата, между прочим, выразил свое справедливое подозрение: ‘О чем невозможно говорить, о том следует молчать’: что стоит за словом ‘о том’? Почему не просто молчать? Вот буквально Отто Нейрат: „‘О чем невозможно говорить, о том следует молчать’ – это, по меньшей мере, языковая неправильность; это звучит так, как если бы имелось нечто, о чем мы не могли бы говорить. Мы скажем: если кто-то действительно желает придерживаться сугубо метафизического настроения, то он молчит, но не ‘молчит о чем-то’. Мы не нуждаемся в метафизической лестнице для пояснений. В этом пункте мы не можем следовать за Витгенштейном, однако его большое значение для логики тем самым не умаляется“. Это слово ‘о том’ для Витгенштейна как раз и было той ‘важной частью’, о которой он позже очень хорошо говорил. И говорил не только всей своей ‘формой жизни’, но также философскими работами» (Краус В. Молчать о чем – Вопросы философии, 1996, №5. – С.114).

Wittgenstein L. Briefe an Ludwig von Ficker. – Salzburg: Verlag Otto Müller, 1969. – S.35-36.

Дневники 1916-1918. С.37.

Там же. С.17.

Там же. С.114.

О том, что подобные предложения Витгенштейн не считал элементарными, можно, судить по его более поздней работе (см.: Витгенштейн Л. Несколько заметок о логической форме – Логос: философско-литературный журнал, М.: Гнозис, 1994. С.210-216), где данная точка зрения в некоторых аспектах подвергается критике. В частности, там он считает, что характеризующая качество степень должна включаться в элементарное предложение. Поэтому элементарные предложения, даже если они не противоречат друг другу, могут друг друга исключать.

Дневники 1916-1918. С.86.

Эта позиция отличается от той, что была прорисована в Заметках по логике, где функциональные знаки обладали собственным, отличным от имен значением, хотя оно и было вторичным, извлекаемым из поведения фактов.

Г.Энском в Introduction to Wittgenstein’s Tractatus (а следом за ней и другие авторы, например, Fogelin R.J. Wittgenstein.– Routledge & Kegan Paul, London, 1976.– P.49) предлагает записывать полностью проанализированные элементарные предложения, из которых состоит идеальный логический язык, в виде ‘a–b–c–d’. В частности, она пишет: «Если бы мы задали ‘a–b–c–d’ как элементарное предложение, тогда ‘a–b–c–( )’ и ‘a–(‘)–(‘‘)–d’, были бы двумя различными функциями, которые можно было бы представить как ‘fx’, ‘Ф(x,y)’ соответственно; и репрезентация ‘a–b–c–d’ в виде значения этих двух функций была бы ‘fd’, ‘Ф(b,c)’» (P.101). Здесь функциональные знаки также рассматриваются как совокупности имен. Однако если установлен полный состав функциональных знаков, тогда от них не остается ничего; в этом случае «(‘)–(‘‘)–(‘‘‘)–(‘‘‘‘) было бы формулой, ‘логической формой – логическим первообразом’ элементарного предложения» (Р.101). Здесь функциональный знак исчезает, поэтому «у Витгенштейна в полностью проанализированном предложении мы не находим ничего, кроме множества аргументных мест, наполненных именами объектов; здесь не остается выражения такого вида, которое могло бы рассматриваться как обозначение понятия» (Р.110). С такой интерпретацией мы не согласны по следующим причинам. Во-первых, Витгенштейн не строит идеальный логический язык, состоящий из полностью проанализированных предложений, а стремится прояснить строй любого языка. Полный состав предложения указать невозможно, полностью проанализированное элементарное предложение является лишь абстракцией, затребованной логическим анализом. Во-вторых, если бы можно было a priori предоставить конкретный пример элементарного предложения в виде констелляции имен ‘a–b–c–d’, как предлагает Энском, Витгенштейн не преминул бы воспользоваться случаем. Однако он специально указывает, что любые примеры форм элементарного предложения были бы искусственны [5.554] и «желание их дать должно вести к явной бессмыслице» [5.5571]. В логике относительно элементарного предложения можно лишь указать части, не разлагаемые далее определениями, предполагая, что этим еще не все определено. Поэтому в знаке элементарного предложения функциональный знак не может исчезнуть.