Евгений Елизаров - Культура, Истоки вражды

Самым же примитивным, как представляется, может быть только монотонное механическое повторение какого-то однажды исполненного действия.

Кстати, и это эволюция пронесла через миллионолетия: ведь и у "венца творения" бездумная зубрежка занимает далеко не последнее место в освоении мира.

Но заметим: такая форма запоминания может быть эффективной только там, где речь идет лишь о непродолжительном периоде времени и где общее количество всех подлежащих сохранению двигательных структур не превышает какого-то критического рубежа.

Во-первых, это связано с тем, что любое повторение чего бы то ни было может проходить только "по затухающей", ибо с каждым новым циклом неизбежна утрата каких-то тонких деталей. Тем более, что с завершением целевого процесса, в отсутствие предмета, повторить его можно только в форме своеобразной "пантомимы". Поэтому закрепление любого алгоритма в памяти индивида может быть гарантировано лишь там, где подлежащее сохранению действие периодически воспроизводится в собственно предметной форме и где частота такого воспроизводства полностью компенсирует скорость утраты деталей. Если же речь идет об однократном случайном движении, то всякая память о нем сотрется уже очень скоро, и, вероятно, справедливо было бы утверждать, что забвение столь же необходимо живому, сколь и сама память.

Во-вторых, организм любой степени сложности живет отнюдь не в "безвоздушном пространстве", поэтому он обязан реагировать на все изменения ключевых факторов своей среды обитания - и в первую очередь изменением способа своего собственного поведения. Между тем любое изменение последнего, любой переход к решению какой-то новой целевой задачи - это формирование уже новой структуры деятельности. Поэтому одновременное сохранение старой означает необходимость ее вынужденного сочетания с какими-то другими. Мы, правда, говорили о том, что биологическая ткань обязана обеспечивать возможность одновременного участия исполнительных органов живого тела в структуре многих разнонаправленных движений. Но уверенности в том, что ее возможности в этом и в самом деле беспредельны, разумеется, нет. Поэтому какие-то деформации подлежащих закреплению в памяти начал неизбежны и по этой причине.

Словом, такой способ сохранения не может быть достаточно надежным. Но это обстоятельство имеет не только свои негативы. Причем позитивное здесь куда более существенно: ведь буквальное повторение даже самой удачной формулы решения какой-то типовой задачи и не нужно. В самом деле, как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, или как нельзя дважды в одном и том же знаке распознать действительно одно и то же, одна и та же, сходящаяся во всех своих деталях, структура поведения физически не может быть воспроизведена. Окружающая среда живет по своим законам, и удачно найденное для одной контекстной ситуации уже не может служить ключом к разрешению какой-то другой, пусть и схожей с нею. В постоянно же изменяющейся среде любое существо вынуждено импровизировать, поэтому чисто механическое повторение одного и того же может только дезориентировать.

Таким образом, если сохранение всех ключевых форм деятельности, способных кодировать организацию внешней среды, и может быть обеспечено только их непрерывным воспроизведением, то это последнее - отнюдь не буквальное повторение одного и того же движения. Способ запоминания уже на самых нижних ступенях эволюции должен обеспечивать возможность не только точного воссоздания любой удачно найденной формулы поведения, но и возможность импровизации, возможность адаптации основных ее звеньев к каким-то новым условиям, которые к тому же могут изменяться и в самом процессе достижения цели.

Впрочем, простое механическое повторение любого процесса и не в состоянии обеспечить сохранение в неприкосновенности его точной двигательной структуры. Тем более там, где речь идет не об однократном его повторении, но о сохранении в течение неопределенного времени.

Действительно. С завершением целевого действия, любое повторение его алгоритма оказывается возможным только в отсутствие того предмета, на который оно было направлено. Другими словами, только в виде голой пластики тела, в виде некоторой "пантомимы" реального целевого процесса. Но что может означать собой непрерывное воспроизведение этой "пантомимы" в течение неограниченного времени?

Можно предположить, более того, утверждать, что там, где отсутствует предмет, который способен оказывать определенное сопротивление субъекту действия, сама деятельность будет выполняться со значительно меньшими энергетическими затратами, по какой-то укороченной, свернутой траектории. Ведь полное отсутствие какого бы то ни было противодействия означает возможность непроизвольной "экономии" физических усилий, и это, в свою очередь, значит, что с течением времени она обязана будет постепенно свестись к какому-то скрытому от внешнего взгляда мышечному возбуждению. Возбуждению, которое даже не переходит на внешний слой двигательной активности, иначе говоря, на тот ее уровень, где только и возможно удовлетворение биологической потребности. Впрочем, необходимость воспроизведения любой двигательной структуры на подпороговом уровне мышечного движения определяется еще и тем, что весь спектр деятельности не сводится к какому-то одному поведенческому акту, и непрерывное повторение одного и того же алгоритма на внешнем слое активности делает невозможным удовлетворение каких-то других потребностей. Но как бы то ни было там, где ни энергетические затраты организма, ни скорость движения исполнительных его органов, ни траектории их движения уже не определяются вещественным содержанием самого предмета и используемых средств деятельности, неизбежна специфическая деформация точной формулы любого целевого процесса. В другом месте ("Рождение цивилизации") подробней рассматривается этот процесс редукции непрерывно воспроизводимых структур деятельности и их постепенного свертывания до какого-то скрытого "внутреннего" движения.

Таким образом, ясно, что уже с самого начала структура любого непрерывно повторяемого действия обязана будет отличаться от формулы реального предметного процесса. Но, если длительное сохранение этой структуры, как говорится здесь, обеспечивается именно непрерывным ее воспроизведением, то все существующие между ними отличия с каждым циклом будут только накапливаться и углубляться. А следовательно, по истечении некоторого времени алгоритм воспроизводимого движения должен будет значительно разойтись с подлинной структурой первоначального действия. Таким образом, сохранение точной формулы какого-то исходного процесса путем простого механического его повторения, по-видимому, вообще невозможно.