Станислав Лем - Диалоги

Из этого следует, что «включение в чужое сознание» с целью субъективного и непосредственного наблюдения происходящих в нем процессов невозможно, поскольку «включение» на начальном этапе вызывает значительные перебои в деятельности сознания (как того, которое «включается», так и того, к которому подключено), а затем, на этапе взаимной адаптации, возникает общее сознание, которое представляет собой не механическую сумму обеих составляющих, а новую функциональную единицу. Поэтому не может быть и речи о непосредственном наблюдении; возможно только «участие» в чужом сознании посредством превращения в «его функциональную часть». В то же время из этого следует, что успешное функциональное соединение двух мозгов идентично завершению их предыдущего индивидуального существования; по сути, исчезают сознания А и В , а вновь возникшее АВ качественно отличается от обоих. Это достаточно пессимистическое утверждение в том смысле, что некий вид, некий уровень «личностного уничтожения индивидуальности» при функциональном объединении двух мозгов неизбежен. Тут имеется то примечательное следствие, что обратный процесс, то есть успешное разделение соединенных мозгов, опять же свидетельствует об уничтожении некоей возникшей из ничего функциональной единицы, в какую они до этого превратились. Обратный процесс разделения явился бы началом нового процесса несоответствий и последующего этапа обучения (или же «отучения») тому, что было обретено в период соединения, а возникшие в процессе этой сложной и рискованной операции два отдельных мозга были бы – по крайней мере могли бы быть – отличными от первоначальных мозгов А и В в том смысле, что вызванные объединением глубинные внутрисетевые изменения, глубокие перестроения процессов не могли бы просто механическим образом восстановиться, скорее всего новая реституция реализовалась бы благодаря столь вторичным внутренним изменениям, что в конце концов мы получили бы мозги Аx и Вy , непохожие на исходные А и В .

Следует также предположить, что наибольшие шансы будет иметь соединение, образованное на наиболее ранней стадии развития, когда и сами процессы формирования сети еще в полном разгаре, при максимальной гибкости и адаптационных способностях коры. Итак, самым простым было бы соединение мозгов детей, а уж совсем наверняка – если строить предположения – соединение мозгов зародышей. Наверняка какие-то эксперименты уже ведутся на зародышах обезьян.

ГИЛАС. Все это столь же необычно, сколь и чудовищно, и я абсолютно не понимаю целесообразности таких ужасающе сложных, непомерно опасных, даже угрожающих и совершенно ничего не дающих экспериментов. Может быть, речь идет о производстве уродов? Или же мы продолжаем разговор о доказательствах невозможности «непосредственного включения в чужое сознание»? Но что общего эти доводы имеют с «кибернетическим воскрешением»?

ФИЛОНУС. Довод, о котором я упомянул, мы отыскали, так сказать, походя. Однако же мои умозаключения стремились не к этому выводу. Все это были только усилия, направленные к искомой цели, а именно – к выходу за индивидуальные границы жизни. Ты поймешь, что я имею в виду, когда я объясню тебе, как выглядит следующий и – в то же время – правильный шаг. Им станет прививка психических процессов человека на мозговой протез.

ГИЛАС. Ну вот вам и пожалуйста! И как ты себе представляешь подобную операцию?

ФИЛОНУС. В принципе этот процесс представляет собой подключение к живому мозгу, то есть к нейронной сети, сети другого типа, электрической (или электрохимической). Разумеется, сначала человечество должно научиться конструировать такие сети с уровнем сложности до десяти миллиардов функциональных элементов, то есть уровня сложности мозга – на основе общей, к этому времени уже окончательно сложившейся теории сети с внутренней обратной связью. Сама прививка должна состоять из большого числа последовательно осуществляемых этапов.

ГИЛАС. Почему?

ФИЛОНУС. Потому что подсоединить мозг к сети протеза сразу – значит подвергнуть его опасности, ведь тогда возможен полный распад процессов. Подумай сам, к основным каналам сети следует подключить «вспомогательные ветви», поскольку все они должны быть представлены в протезе. А подключить сразу ко всем каналам нейронной сети боковые ответвления – значит нарушить деятельность всей сети в целом; результаты могут быть плачевными. Сеть этого мозга является замкнутой и компактной функциональной единицей, и внезапный отток импульсов в другую, функционально пустую сеть – это определенная аналогия короткого замыкания. Я не буду более детально представлять результаты этого опыта, потому что его трудно вообразить. Возможно, я преувеличиваю опасность и трудности, но когда речь идет о проблеме такого масштаба, чрезмерная осторожность не порок. Надо, чтобы «личность» сети не была нарушена. Поэтому в эксперименте следует продвигаться постепенно, поочередно подключая к нейронной сети все новые секции протеза, чтобы электрическая сеть была как бы «функционально впитанна», «функционально ассимилированна» живым мозгом. Со временем мы к этому придем, в том-то и состоит наша цель, чтобы подсоединенная цепь приняла значительную часть общего числа психических процессов. Когда это произойдет, мы приступим к следующей фазе эксперимента, а именно – к столь же медленной и постепенной редукции нейронной сети. Мы не станем ее уничтожать, мы только будем отключать ее так, как это делается, например, во время лоботомии, когда перерезаются волокна, соединяющие лобовую долю с остальным мозгом. Если мы будем продвигаться маленькими шажками, отключая небольшие участки нейронной сети и следя за тем, чтобы не действовать преждевременно – то есть прежде чем сеть протеза переймет соответствующие функции, – наша функциональная единица, какой станет комбинированная нейронно-электрическая сеть, будет действовать без каких-либо серьезных неполадок, при этом электрическая часть начнет все больше принимать на себя постепенно затухающие функции нейронной стороны. Наконец, когда нейронная сеть будет удалена, а психические процессы целиком перейдут в сеть протеза, мы получим личность человека, полностью переместившуюся в недра протеза. Его сеть включит все психические процессы – весь загруженный объем памяти, своеобразные системы предпочтений, принципы прохождения импульсов, внутренние обратные связи – которые определяли индивидуальность живого мозга. Это будет «электрическая пересадка» живого сознания на мертвый протез. Подобный «привой» может существовать произвольно долго, поскольку его строительный материал в тысячу раз более прочен, чем материал живого мозга, а кроме того, элементы системы, которые снашиваются со временем, мы постепенно сможем заменять новыми. Вот перспективы «вечной жизни» – в рамках электрической сети или химического мозгового протеза...