Станислав Лем - Диалоги

ГИЛАС. Твое замечание о многоплановости селекционных путей наверняка очень существенно, однако в нормальном обществе отсев будет состоять главным образом из всякого рода слабаков, как с точки зрения интеллекта, так и характера – и поэтому в нем скорее всего будут преобладать невротики. Ты согласен?

ФИЛОНУС. Я не совсем понимаю, какую систему ты называешь «нормальной». Что, фашистская система – ненормальная? «Отсев неприспособленных» может в ней состоять из отдельных граждан, которых мы восприняли бы морально полноценными, потому что по навязанной властями селективной доминанте преимущество имели – по крайней мере в определенной степени – черты беспощадности, слепого повиновения, жестокости, нетерпимости – и преимущество это осуществлялось так явственно, что некоторые утверждают, будто бы ключевые посты в этой системе занимали – главным образом и в большом количестве – садисты и психопаты. Кстати, это утверждение следует признать довольно спорным, как и вообще все попытки сведения проблем социологических к индивидуально-психическим без учета влияния самой общественной структуры, потому что все в равной степени могут быть садистами – как по необходимости (если обстоятельства принуждают к этому силой), так и из удовольствия (при наличии врожденных наклонностей). Во всяком случае, утверждение, выдвинутое в свое время Кречмером, что якобы в обычные, спокойные времена нормальные граждане контролируют психопатов, а во время революций и переворотов происходит обратное – то есть в это время психопаты, попадая в верхи взорванного переворотом общества, господствуют над жизнью и смертью нормальных граждан, – так вот, этот тезис, без всякого сомнения, ложный. В преобладающем числе случаев причины преступлений, совершенных во имя общественно-политических интересов, заключаются в самой структуре существовавшей системы, в ее объективных динамических закономерностях, будь то результаты межклассовых конфликтов или же упомянутые выше меры владетельных тиранов в централизованной системе, и объяснение их исключительно с помощью психопатологического анализа – принципиальная методологическая ошибка и полнейшая дезинтеграция, вредная для прогресса науки вообще и социологии – в частности.

Что же касается невротиков, то в принципе никто невротиком не рождается, ими становятся, причем главным образом под влиянием среды. Проблема эта имеет интересный общественный аспект. В общих чертах можно утверждать, что количество невротиков прямо пропорционально благосостоянию общества. Неврозы представляются по самой своей сути побочным продуктом высокоразвитой цивилизации. Это утверждение разделяют крупнейшие специалисты. Известно, что не только легкие заболевания нервной системы (неврастенические состояния), но даже и тяжелые мании, которые в обычное время доставляли страдающим ими много неприятностей, исчезали, то есть поддавались «излечению», в концентрационных лагерях, поскольку состояния страха и навязчивые идеи отступают перед реальной угрозой смерти в подобных условиях. Видимо, не стоит добавлять, что, даже будучи реально действенными, подобные терапевтические средства не годятся для рекомендаций...

ГИЛАС. Ты затронул проблему хотя и маргинальную, но, на мой взгляд, неслыханно интересную. Признаюсь, я не раз задумывался над тем, почему столь популярный в Соединенных Штатах психоанализ не распространяется так же широко в других странах Запада, например, во Франции или в Италии. Кто знает, не играет ли здесь существенную роль именно разница в уровне жизни, потому что ведь известно, что он выше всего именно в Америке?

ФИЛОНУС. Вероятно, это действительно одна из причин такого положения вещей, хотя наверняка не единственная. Однако ты не прав, называя эту проблему маргинальной; это еще одна сторона сложной динамики общественных систем. В зажиточных классах Северной Америки принято иметь некоторые «проблемы» с собственным подсознанием и лечиться у «собственного» психоаналитика. Назвать это своего рода снобизмом было бы упрощением. Поскольку, вне всяких сомнений, психическую жизнь со всеми ее измерениями, существующими за пределами сознания, можно втискивать в самые причудливые формы, а ее проявления – интерпретировать по-разному; если, как в США, соответствующие понятия станут общепринятыми в какой-нибудь среде, то в конце концов преобладающее большинство достаточно прилично устроенных граждан приобретает качества благодатного материала для деятельности психоаналитиков. Эти люди «производят» сны согласно психоаналитической теории, в их психике обнаруживаются «комплексы» прямо по учебнику, подтверждающие любые, даже самые рискованные психоаналитические утверждения, такие как, например, пансексуализм подсознания, общепринятость эдипова комплекса, ненависть сыновей к отцам, или страх перед кастрацией. Попытки обнаружения подобным образом свойственных многим феноменов подсознательной психической жизни в обществе, в котором наличествуют противоречивые условности – ну, скажем, в централизованной системе – провалились бы полностью. И поэтому явления, открытые с помощью психоанализа, в некотором роде представляют собой замкнутую цепь с положительными обратными связями; пациенты питают веру психоаналитиков в справедливость их утверждений, а те в свою очередь укрепляют убеждения и симптомы у своих пациентов...

И следовательно, картина представляется отнюдь не таким образом, что будто бы в подсознании всех людей существуют основные сексуальные символы, страхи перед кастрацией, эдиповы комплексы и прочие, которые психоаналитик только начинает открывать, но, в сущности, это явления скорее редкие, к тому же наблюдаемые в рамках строго определенной среды (это в основном зажиточные люди, скорее, интеллигентные или претендующие на интеллигентность), однако все эти явления можно навязать, распространить в кругу несравненно более широком и тем самым получить на первый взгляд весьма убедительное подтверждение гипотезы об их повсеместном распространении.

Разумеется, это частный случай значительно более масштабного явления, а именно: навязывания обществу определенных условностей. Психоанализ лучше, чем средневековые поиски ведьм, в том смысле, что по сути не вредит никому, кроме самого пациента. Говоря в самом общем смысле: если предпринимать действия с целью установления каких-то обязательных норм, каких-либо условностей или образа жизни некоей человеческой общности, то это мероприятие, проводимое со всей беспощадностью и упорством, всегда приведет к намеченной цели, например, к желаемому расслоению группы, ранее монолитной, или к возникновению антагонизма, при котором внимание будет отвлечено от более серьезного антагонизма, не навязанного пропагандой условностей, иррациональных предрассудков или устаревших доктрин, а являющегося свидетельством объективных перебоев (осцилляции) динамики самой общественной структуры. Испокон веков известный способ divide et impera [30]осуществляется именно такими методами.