Дэвид Бом - Развертывающееся значение

Теперь вы можете взглянуть на некоторые из утверждений, приписываемые Христу, вроде «Я есть путь, истина и жизнь». Трудно увидеть, как такое можно было утверждать в той грамматике. Видите, если бы он утверждал это лично, ему пришлось бы сказать: «Я путь истина и жизнь». Если бы он сказал «Я есть», то он употребил бы имя Бога, правильно? Там нет глагола «есть». Значит, это в равной степени значило бы «Бог есть путь, истина и жизнь». И точно так же: «Прежде Адама Я есть», — кажется, не имеет смысла как личное и индивидуальное, но «Прежде всех миров еhуеh , что означает Бог, есть». «Прежде Адама Бог есть». Дело в том, что это было переведено на греческий как «Я есть», возможно — неправильно. Так могло случиться. Так же, как мы обсуждали неправильный перевод с греческого на латынь слов metanoia , «покаяние», и hamartia , «промах, грех». Это показывает, какая на нас ответственность даже в такой простой работе, как перевод. В некоторых случаях это приводит к очень большим последствиям — неправилъно перевести.

?:Когда мы говорим об «Я есть», я есть «я», об уровне «Я есть» или «Я есть» как определенном понятии, то это снова приводит нас к состоянию попадания в цель или промаха; и я испытывал ощущение «я» в попадании или в направлении попадания, и там есть нечто, что я определяю как возможность меня, которую я заполняю, двигаясь вперед, и мне кажется… То, что вы говорите… Это для меня на краю.

БОМ:Да. Эти две вещи идут вместе в том смысле, что когда мы попадаем в цель, то принимаем участие в этой целой вещи, а когда мы промахиваемся, то вовлекаем сюда какое-то смятение. Кажется, что попадать в цель по поводу «Я есть» — очень важно каким-то символическим образом. Вот откуда, возможно, начинаются все беды эгоизма — с того, что мы промахиваемся в том, что касается «Я есть» — мы не придаем этому внимания.

Как-то на днях мы обсуждали легенду об Адаме и Еве и говорили, что Адам откусил от плода с древа познания, включавшего в себя познание добра и зла; и мы говорили, что здесь что-то должно быть не так. Из познания пришло все это техническое знание и т. д., но оно включало знание добра и зла. Теперь мы говорим, что зло — это просто результат промаха. Следовательно, любое разделение добра и зла само по себе — промах, верно? И откусывание от древа познания, от которого и возможным стало различение — в применении к добру и злу — возможно, и было значением этой легенды.

?:Различение без суждения не обязательно означает фрагментацию.

БОМ:Нет. Но в этом может быть незначимое или неверное различение. Оно утверждало бы, что добро и зло противоположны, а следовательно — взаимосвязаны. А попадание и промах — противоположны?

?:На этот вопрос нужно отвечать либо да, либо нет. Поэтому, может быть, отвечать на него не хочется.

БОМ:Нет. Но что-то не так в понятии того, что они противоположны. Видите ли, противоположности подразумевают друг друга как горячее и холодное, как Восток и Запад и т. д. А промах — не противоположность попаданию. Этот способ помещения его вместе со злом — каким-то образом неправильная структура или неправильное значение.

?:Это больше вроде направления или корректировки курса.

БОМ:Да. Видите, нам лучше сказать не что там две вещи, добро и зло, а что там — вопрос внимания, которое удерживает вас на цели, или неисправности внимания, которая заставляет вас промахнуться. Неисправность внимания — не противоположность вниманию, а результат программы. Это ясно? Она не внутренне связана с вниманием, а совершенно отлична. Это не как связь Востока с Западом. Ясно, что здесь — вопрос значения. Видите, на этом уровне неверные значения могут обладать грандиознейшими последствиями, поскольку значение возбуждает энергию или содержит энергию, придает ей форму и очертания и т. д. И это неверное значение — очень большой фактор в строительстве, в создании возможности для этого эгоизма. Теперь мы можем спросить, что с этим эгоизмом можно сделать. Мы здесь высказывали различные предположения, вроде того, что дружба поможет растворить какую-то его часть, или вы можете посмотреть на некоторые из блоков. Самый главный блок — смотреть на прошлое и будущее. Видите ли, один из пунктов заключается в том, что эта структура — не только блоки, но она скрывает свое происхождения, двигаясь к чему-то другому, вроде прошлого и будущего или того, что может быть, или того, что могло бы быть.

?:У нас в языке есть кое-что, что могло бы это описать. Когда человек ведет себя плохо, говорят, что он забывается: я забываю, кто я есть. И я думаю, что, возможно, один из блоков — забывчивость того, кто я есть.

БОМ:Да. Это важно. Я забываю, кто я есть, и к тому же — забываю «Я есть». ( Смех .) Если вы забываете, кто вы, то, я думаю, вы ошибочно принимаете себя за «Я есть». Но я есть та личность, которая — ограниченное существо постольку, поскольку я нахожусь здесь; хотя это и может быть бесконечным. Но забывая это, мы невысказанно придаем ему ценность неограниченного.

?:У меня такое чувство, что любая предикация «Я есть» обязательно будет ложной.

БОМ:Скажем, даже любовь и разумность, правильно?

?:Правильно. Поэтому у человека в «Я есть» есть указания значения как чего-то скрытого, и как только вы определяете его предикатом, вы делаете его явным, а это — ложно. Поэтому у нас и возникает эта проблема на очень грубом уровне, когда мы говорим: «Я есть управляющий банка». Когда я больше не управляющий банка, я исчезаю или что-то типа этого. ( Смех .) Мы начинаем придавать качества за пределами их естественного смысла — абсолютные качества — вещи, которые развертываются и свертываются, которые постоянно изменяются, и следовательно, у нас получаются эти программы, которые пытаются поддерживать себя недолжным образом.

БОМ:Да.

?:Почему это ложно, а не незавершено? Если я — управляющий банка, то это — не все, что я есть; но, по меньшей мере, это часть того, что я есть, или часть того способа, которым я действую, скажем. Почему это ложно?

?:Только потому, что термин «Я есть» обозначает вечно длящуюся абсолютность всего скрытого, которая за пределами понимания. И идентифицировать это как управляющего банка… ( Смех .)

БОМ:Одна из вещей, которую мы не можем заметить — или забываем, — кoторую подразумевает история про Моисея, — это то, что «Я есть» уже имеет значение, которое глубоко и всепроникающе, и мы не можем его контролировать. И следовательно, когда вы добавляете «управляющий банка», то это значение «Я есть» прикрепляется к «управляющему банка». Вы видите, это придает силу; оно говорит то же самое, как и сказать, что Бог — управляющий банка. ( Смех .)