Марк Роулендс - Философ на краю Вселенной. НФ–философия, или Голливуд идет на помощь: философские проблемы в научно–фантастических фильмах

Он отправляется укреплять империю. Люка отсылают жить в какое—то захолустье, а Лейя становится принцессой и сенатором. Однако оба они — и брат, и сестра — оказываются участниками мятежа против Империи, так что пути их в конце концов пересекаются.

Вместе с молодым Гаррисоном Фордом Люк и Лейя сумели нанести Империи ряд сокрушительных ударов, включая знаменитое уничтожение Звезды Смерти (эпизод, показанный в первом фильме).

Этой удаче способствовало то обстоятельство, что в Люке, как и в его отце, была немалая часть Силы (его долгое время обучали джедаи — древний орден хранителей галактики). Завершается эта трилогия «Возвращением джедая» — фильмом, в котором Дарт Вейдер искупает собственные злодеяния, уничтожив императора, когда тот готов убить Люка. Сам Дарт Вейдер тоже умирает, вновь обратившись к светлой стороне Силы.

Вторая часть «Звездных войн» начинается с «Призрачной угрозы» (2000), за ней следует «Атака клонов» (2002). На момент выпуска этой книги третий, заключительный фильм еще не был выпущен в прокат.

По сути, эти фильмы предшествуют первым трем. Речь в них идет о том, как Эннекин Скайуокер перешел на темную сторону Силы, превратившись из маленького белокурого паренька (хотя мне лично кажется, что было бы куда правильнее назвать его маленьким поганцем) в злого лорда Вейдера. Я предполагаю, что нам должны открыть тайну этого превращения в третьем фильме, который еще не был представлен публике. Удачно выступив в гонках машин на воздушной подушке, Эннекин становится учеником юного джедая Оби Ван Кеноби. Эту роль исполняет в фильме Юэн Мак—Грегор, изо всех сил старающийся походить на Алека Гиннеса. Повзрослев, Эннекин (теперь его играет Хейден Кристиансон) влюбляется в принцессу Амидалу. Раскрыв очередной заговор против Республики, Эннекин покидает орден джедаев, женится на Амидале, а вскоре переходит на темную сторону Силы.

Согласно «Звездным войнам», зло существует. Оно реально. И оно повсюду. Зло представлено темной стороной силы — прошу прощения, той Силы, что пронизывает нашу Вселенную, наполняя жизнью все сущее в ней. Вероятно, в прежние (прошедшие под знаком инквизиции) времена Лукаса сожгли бы на костре за пропаганду подобных взглядов. Дело в том, что манихейство тогда считалось не отдельной, самостоятельной религией, а одной из еретических сект внутри христианства. Открыто выражая свои манихейские воззрения, Лукас выступает против официальной доктрины христианской церкви, которая всегда рассматривала зло не как нечто реальное, а как отсутствие добра.

Разумеется, эта идея возникла не на пустом месте и появилась задолго до христианства. Мысль о том, что зло — вовсе не реально существующее явление, а просто отсутствие добра, возникла еще во времена древнегреческого философа Платона (около 428–348 гг. до н. э.), а может быть, и раньше. Согласно Платону, высшую реальность можно сопоставить с добром в самой чистой и совершенной форме. И чем больше та или иная вещь, то или иное явление отклоняются от высшего совершенства, тем сильнее они меняются, от чего становятся менее благими и менее реальными. А конечная цель человеческой жизни заключается в постижении того, что Платон назвал формой добра.

Представления Платона о форме просочились в современные языки. Так, мы можем сказать о ком—нибудь, что он находится в хорошей форме. В частности, так нередко говорят о спортсменах, чья карьера складывается удачно.

Или такие слова могут относиться к человеку, который, вопреки обыкновению, появился на работе в приподнятом, жизнерадостном расположении духа. Употребление слова «форма» восходит в данном случае непосредственно к Платону. Нет необходимости объяснять, что, говоря о ком—то «он в хорошей форме», мы утверждаем: этот человек близок к тому, чтобы считаться образцом в своем кругу. Это берет начало из представлений Платона о характере высшей реальности.

Платон считал, что подлинная структура этого мира отражена в математике. [14] Эту идею он позаимствовал у пифагорейцев — мистического течения, основанного Пифагором (около 572–510 гг. до н. э.). Наверняка все вы слышали это имя в связи с теоремой, согласно которой квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Имеет смысл использовать примеры, которые были близки греческому философу. Предположим, мы нарисовали на бумаге несколько кругов. Одни из них вышли у нас лучше, чем другие; некоторые больше напоминают овалы. Мы ясно видим, какие круги получились у нас лучше, а какие — хуже. Что позволяет нам определять подобные отличия?

Понятно, что у нас должна быть какая—то основа для сравнения. Если мы способны отличить лучшие образцы кругов от худших, значит, у нас есть четкое представление о совершенном круге. Иначе как мы смогли бы понять, какие круги нарисованы хорошо, а какие — плохо? Только благодаря этому представлению мы способны отличить хорошее изображение круга от плохого. Но откуда могло появиться такое представление?

Платон утверждает, что мы не могли получить его из физического мира. Какими бы точными ни были наши инструменты, все равно эти рисунки будут отличаться некоторой погрешностью. Какой бы круг мы ни начертили, в нем обязательно найдутся отклонения от совершенства. И это касается всех без исключения физических кругов. Но если понятие совершенного круга пришло к нам не из физического мира, то откуда?

Согласно Платону, мы получили его извне. А это значит, заключает философ, что кроме нашего должен существовать иной, нематериальный мир. В этом мире находится все совершенное: совершенный человек, совершенная лошадь, совершенный треугольник, совершенное облако, совершенный меч и т. д.

Эти безупречные образцы Платон называл формами вещей, а мир, в котором они находятся, — миром форм.

Согласно утверждению философа, все эти формы расположены в иерархическом порядке. Во главе иерархии находится, по Платону, форма добра; мы могли бы назвать ее истинным благом. Идея здесь та же, что и в примере с кругами: одни люди, правила, поступки и явления представляются нам хорошими, другие — плохими. А между ними существует еще целая шкала оттенков хорошего и плохого. Но даже то, что мы считаем хорошим, на самом деле далеко от совершенства. Неважно, насколько хорош тот или иной человек, — он может быть лучше. Всегда будет существовать хотя бы малое отклонение от истинного блага, и люди, обладающие нравственной восприимчивостью, способны его уловить.

По мнению Платона, все это свидетельствует о том, что мы располагаем представлением, правда, смутным и хаотичным, об истинном благе. Но подобное представление не могло родиться в этом мире, ибо здесь нет ничего совершенного. Следовательно, должен существовать другой мир — нематериальная сфера бытия, — в котором находится совершенное добро (иначе говоря, форма добра), входящее в нематериальный мир форм.