Андрей Столяров - Освобожденный Эдем

И, видимо, главной чертой когнитивной эпохи является именно то, что она формирует среду, принципиально не обладающую устойчивостью. В каждую единицу времени в такой среде совершается хотя бы один фазовый переход: реальность терпит разрыв (теряет непрерывность, дифференцируемость), и никакая целостность, никакая новая матрица оказываются неосуществимыми. Любая матрица распадается уже в момент своего появления. То есть, ризома , вырожденная метафизическая среда, онтологически не способна ни к потенцированию (интеллектуальной возгонке) реальности, ни к восприятию откровения. Всякий концепт, зародившийся в ней, будет иметь исключительно временный, «модельный», конвенциональный характер. Нет критериев, чтобы подтвердить его «истинность». Ризома продуцирует лишь фантомы: колеблющееся, иллюзорное бытие.

Это в свою очередь, означает уничтожение настоящего. Интервал его, то есть устойчивая реальность, стремится к нулю, превращаясь в неощутимую величину. Будущее, определяемое как принципиальная новизна, становится преобладающей средой экзистенции. Оно напрямую соприкасается с прошлым, передавая ему свою онтологическую изменчивость. Фактически, разница между этими временн ы ми модусами исчезает: бытие и время сливаются в единую сущность. Это можно охарактеризовать как тотальную виртуализацию: мир становится предельно изменчивым, предельно условным во всех своих экзистенциональных аспектах. Все границы, все различия, все бинарные оппозиции, свойственные европейской цивилизации, растворяются в равноправных непрерывно осциллирующих конфигурациях. Безматричная среда делает онтологический статус человека номинативным. Он достигается не познанием мира, а простым изъявлением воли, имеющим ситуативный характер: в данный момент я — русский, в данный момент я — верующий, в данный момент я — православный (католик, протестант, кришнаит)…

Трудно вообразить себе существование в подобной среде. С точки зрения привычной «стационарной реальности», она кажется парадоксальной и неестественной. Впрочем, повторим еще раз, не более неестественной, чем индустриальная среда представляется из координат среды сельскохозяйственной (традиционной), или сельскохозяйственная среда — из координат среды первобытно-общинной.

Во всяком случае, вектор трансмутации очевиден. Сугубо физическая реальность, где преобладала устойчивость, формировавшая «спокойное бытие», превратилась в реальность социума, где устойчивость и изменчивость были относительно сбалансированы, а та, в свою очередь, — в виртуализированную реальность, где изменчивость (инновационное бытие) получила абсолютное преобладание.

Нарастание бытийной изменчивости — фактор исторически объективный. Ускорение процесса развития вызвано усиливающейся неравновесностью искусственных цивилизационных структур. Чтобы «не упасть», мы вынуждены «бежать» все быстрее.

Другого способа нет.

Мы уже никогда, как бы нам этого ни хотелось, не будем существовать в прежней — незыблемой, предсказуемой и простой «стационарной реальности».

Однако, не будем пока торопиться с выводами. Неожиданные аргументы в пользу нового трансцендентного интегрирования, а значит и новой матрицы, способной структурировать бытие, в последние годы предоставила синергетика.

Напомним, что синергетика, начавшая возникать в 70-х годах прошлого века, выросла из попытки разрешить фундаментальное противоречие между процессами энтропийными, свойственными физическому миру, стремящемуся к полному равновесию, и процессами негэнтропийными, усиливающими неравновесность, которые обнаруживают себя в биогенезе и социогенезе.

Согласно синергетическим представлениям, негэнтропийный процесс, то есть развитие, понимаемое как необратимое накопление «организованной сложности», осуществляется за счет притока в систему энергии извне. То есть, развивающаяся система является системой открытой. Эволюция жизни обеспечивается даровой энергией солнца, эволюция социальных систем (развитие цивилизации) потреблением природных ресурсов: дерева, угля, нефти, газа, атомной энергии и так далее. При этом общая энтропия мира, разумеется, возрастает, что полностью соответствует второму началу термодинамики, но в частном случае, то есть в социогенезе, она уменьшается, приводя к появлению социальных организованностей все более высокого уровня.

Напомним также, что в любой развивающейся системе, каковую, бесспорно, представляет собой и глобальная человеческая цивилизация, непрерывно идут процессы дифференциации, вызванные трансляцией флуктуаций, микроскопических непредсказуемых изменений, из микромира на макроуровень. Внутреннее разнообразие системы увеличивается. Система становится все более и более неустойчивой (неравновесной). Теперь перед ней открываются две принципиальных возможности. Либо процессы дезинтеграции возобладают и тогда система как целое распадется, перестанет существовать, возможно, дав жизнь набору других систем, либо произойдет внутренняя трансформация, структурная перестройка системы, в результате чего она перейдет в новое, относительно устойчивое состояние.

Такое состояние системы называется аттрактором .

Кстати, системная катастрофа, приводящая к необратимой дезинтеграции, то, что ранее мы охарактеризовали как первичное упрощение, — это тоже аттрактор, только — терминальный, конечный для данной системы.

Более того, синергетика утверждает, что количество системных аттракторов заведомо ограничено. Поскольку исходная целостность обладает определенной функциональной структурой, то и преобразовываться она способна лишь в очень определенный набор состояний. Конечно, одни аттракторы более вероятны, другие менее, однако выбор всегда лежит в пределах внятного диапазона.

На языке социальной механики, описывающей законы истории, аттракторы — это версии будущего , которые может реализовать данное общество.

И еще здесь существенно то, что неравновесность, неопределенность системы в момент перехода столь высока, что на выбор той или иной траектории может повлиять почти любая случайность. Даже если аттрактор (скажем, версия социального будущего) выбирается в значительной мере осознанно, например на основе теории, как это несколько раз было в России, то флуктуации (интересы и поступки людей, которые заранее учесть невозможно) способны перевести стрелку развития на неожиданный путь. И тогда вместо демократического социализма вырастает большевистская диктатура, а вместо либеральной рыночной экономики — дикий капитализм, отягощенный бюрократией и олигархией.