Андрей Столяров - Освобожденный Эдем.

Чернобыльская катастрофа, как, впрочем, и нарастание динамики катастроф вообще, свидетельствует о том, что современная цивилизация обременена избыточной сложностью. Многие процессы сейчас становятся неуправляемыми, и мы приближаемся к рубежу, за которым может начаться необратимый техногенный распад.

Появление многочисленных сетевых структур, чрезвычайно лабильных и не признающих никаких международных границ, предвещает кризис «стационарного государства». В свою очередь, появление структурированных мировых диаспор: еврейской, китайской, польской, русской, армянской свидетельствует о начале образования государств совершенно нового типа — представляющих собой не совокупность территорий, а совокупность граждан. Такие «государства-вселенные», «государства-миры», по-видимому, являются зарождением «фрактальных империй» будущего.

С другой стороны, появление мощных негосударственных образований, глобальных структур, заметно влияющих на мировую политику и экономику: транснациональных корпораций и банков, Международного валютного фонда, Азиатско-Тихоокеанского форума, а также организаций типа «Гринпис», «Врачи без границ» и многих других также свидетельствует о зарождении социумов нового цивилизационного статуса — основанных не на национальной, а на корпоративной общности.

Эволюция компьютерных игр, непрерывно совершенствующихся в параметрах изобразительной достоверности, скорее всего, приведет к тому, что возникнет так называемый «мир высокой виртуальности», то есть искусственная реальность, которую ни по каким критериям нельзя будет отличить от «объективной реальности». Это повлечет за собой изменение самых фундаментальных представлений о бытии.

Появление элитных воинских подразделений: «альфа», «бета», «гамма», «морских котиков», «львов», «черных», «зеленых», «крапчатых» и других «беретов», становящихся главной ударной силой современных боевых операций, свидетельствует о возникновении в скором будущем особых команд, личный состав которых будет обладать уже сугубо «нечеловеческими» характеристиками: способностью действовать в ином режиме времени, существовать в условиях, для обычного человека смертельных, считывать в окружающем мире параметры, не воспринимаемые нормальной физиологией. Фактически, речь идет о возникновении нового «технологического» вида людей.

И, наконец, легализация «гендерных маргиналов» (различных сексуальных меньшинств), получающих сейчас статус гражданства во многих странах, свидетельствует о проявлении в нашей реальности, по крайней мере, двух принципиально новых цивилизационных культур: «чисто маскулинной» (мужской) и «чисто феминной» (женской). Современному «натуральному» человечеству придется научиться сосуществовать наравне с отличающимися от него «голубыми» и «розовыми» цивилизациями.

Подчеркнем еще раз: все перечисленные локусы будущего, впрочем, как и некоторые другие, которые мы пока оставляем за скобками, ныне уже действительно существуют и одним фактом своего бытия воздействуют на реальность.

Правда, воздействие это весьма специфическое. Локусы вовсе не связуют собой будущее с настоящим, прокладывая мостики перехода «отсюда — туда»; они уже сами, как таковые, являются будущим, и существующая реальность для них — только гумус, питательная среда, способствующая развитию.

Их воздействие на настоящее, как правило, деструктивно.

В свою очередь, локусы или группы локусов, выросшие до статуса атрибутивных признаков и тем самым приобретшие потенциал самодвижения, порождают цивилизационные тренды — генеральные (историообразующие) тенденции данной структурной фазы. Тренды обозначают лидирующий в данный момент цивилизационный процесс и обобщают развитие. Причем, являясь, подобно локусам, будущим-в-настоящем, тренды, как мы уже говорили, принципиально несовместимы с базисными основами старой цивилизации. Именно наличие мощных трендов, «ортогональных» к архитектонике современности, свидетельствует о завершении определенного исторического периода, и именно тренды, разламывая собой всю прежнюю социально-экономическую арматуру, порождают цивилизационные катастрофы.

В предыдущей главе мы обозначили два таких тренда: революция в биологии , представленная здесь локусами «элитных частей» и «гендерных маргиналов» (а также, добавим, локусами новейших биотехнологических достижений: генной инженерии, клонирования и т. д.) и революция в информатике , представленная локусами различных компьютерных технологий: электронными играми, моделированием, сетью мгновенных коммуникаций.

Обобщение другой группы локусов позволяет нам выделить еще два направления: к атастрофический тренд , вырастающий из локусов техногенных и социальных сбоев, и фрактальный тренд , вырастающий из локусов сетевых структур.

Причем, если первые два тренда носят интеграционный характер: именно они образуют собой ландшафт нового мира, то катастрофический и фрактальный тренды, напротив, ответственны за деконструкцию: это механизмы демонтажа старой реальности.

Фактически, это и есть тот «монстр», который готов пожрать настоящее. И все наше дальнейшее существование, все наши надежды и перспективы определяются сейчас лишь одним: сумеем ли мы обуздать его стихийную силу.

Метод управления будущим путем тотального подавления инноваций, господствовавший в глобальной цивилизации, по крайней мере, несколько тысяч лет, в конце концов обнаружил свою полную бесперспективность. Не удалось «удержать настоящее» ни закрытым средневековым обществам Японии и Китая, где даже контакты с иностранцами были запрещены, дабы они не привносили в умы граждан ненужную смуту, ни военизированной Спарте, где неудачливых инноваторов просто казнили, ни европейскому католическому Средневековью, несмотря на интенсивно работавший механизм инквизиции, ни — столетиями позже — СССР, ни другим тоталитарным режимам. Никакие репрессии не помогали. Инновации (точней — флуктуации, случайные отклонения, предусмотреть которые невозможно) все равно постепенно накапливались и приводили к неизбежному рассогласованию социума. Система разваливалась, как только масштабы дисфункций достигали критической величины.

Осознание к ХХ веку этого репрессивного тупика заставило европейскую цивилизацию перейти к активному управлению будущим.

Исторически здесь выделились два крупных метода, которые поглощают собой все остальные.

Прежде всего — это метод нормативного прогнозирования . Суть его, если свести воедино различные вариации, заключается в следующем. Выявляются кризисные проблемы, существующие в текущей реальности, далее эти проблемы экстраполируются на несколько лет вперед — как правило, с увеличением масштаба каждой проблемы, — затем они анализируются, вместе или раздельно, и в результате предлагаются способы оптимального их решения.