Роберт Дилтс - СТРАТЕГИИ ГЕНИЕВ (Аристотель Шерлок Холмс Уолт Дисней Вольфганг Амадей Моцарт)

"Менее осязаемые свойства объекта — движение, местонахождение или положение — представляют гораздо большую важность в мышлении ребенка. Эти формальные (скорее, чем чувственные) свойства раздражения явились теми качествами, которые могут передаваться и интерпретироваться несколькими чувствами одновременно. Возьмем, например, движение материнской груди к младенцу. Движение может ощущаться по запаху или прикосновению. Еще один пример формального свойства раздражения — симметрия. Будучи расположенным строго впереди, источник звука производит совершенно одинаковое раздражение на оба уха. Если он расположен справа, то правое ухо раздражается раньше и более ощутимо, чем левое, а если слева — то наоборот. Симметрия работает одинаково хорошо при прослеживании запахов, вибраций или каких-нибудь видимых объектов.

Так же, как движение и положение, симметрия раздражения не подчинена какому-либо чувству и является формальным свойством раздражения. Я подумал, что, быть может, мир ощущений ребенка и был закодирован так, чтобы воспринимать эти формальные свойства, а не реагировать на какие-то специфические детали".

"Формальные свойства раздражения" Бауэра представляют собой то, что Аристотель определил как "общие свойства". Бауэр заинтересовался возможностью использовать эти формальные свойства для содействия передаче информации от одного чувства к другому, чтобы помочь физически неполноценным детям, например, слепорожденным. Он сообщает:

"Казалось, почти невозможно научить младенцев передавать воспринимаемую информацию от чувства к чувству. Нам требовалось «приспособление», которое могло бы преобразовывать формальные свойства, хорошо заметные в обычном случае, — симметрию, движение, местонахождение, — в звуки. Изготовив это приспособление, мы смогли использовать его в темноте на зрячих детях или на детях слепых для выяснения, смогут ли они «видеть» посредством звука".

Бауэр и его коллеги разработали прибор, названный "звуковым поводырем". Он надевался, как повязка, на голову ребенка и вырабатывал ультразвуковые импульсы. Высота слышимого сигнала указывала на расстояние до объектов. Высокий тон отвечал далеким объектам, низкий — близким. Амплитуда сигнала обозначала величину объекта в поле ультразвуковых волн (чем громче звук, тем больше объект, чем тише — тем меньше). Текстура поверхности объекта определялась чистотой звука. Ожидая, что потребуется медленное и постепенное обучение, Бауэр был изумлен первыми же результатами.

Младенец шестнадцати недель от роду был полностью слеп. Беззвучный объект то медленно приближался к лицу ребенка, то удалялся от него. При совершении объектом этого перемещения в четвертый раз глаза ребенка начали сходиться при его приближении и расходиться при его удалении. При седьмом повторе ребенок начал протягивать ему навстречу руку.

Затем его протестировали на объекты, движущиеся вправо и влево. Он следовал за ними головой и глазами, пытаясь до них дотянуться.

После этого Бауэр испробовал звуковой поводырь еще на нескольких слепых младенцах, наиболее примечательной из которых была девочка, которая начала пользоваться поводырем в возрасте около семи месяцев. В то время она училась ползать, но боялась слишком удаляться. После нескольких занятий с поводырем она стала гораздо увереннее. К двух годам она разгуливала вверх и вниз по лестнице, что совсем непросто даже для нормально видящего ребенка. Поводырь «посылал» ей весьма сложные сигналы от ступенек, но девочке, похоже, нравилось получать сложные сообщения, так же, как и бегать вверх-вниз по лестнице. Когда у нее не было поводыря, она научилась топать ножкой и ориентироваться по отраженному звуку. Интересно, что когда Бауэр попытался применить поводырь на более взрослых детях, он обнаружил, что им большой помощи сигналы оказать не могут. Как выяснилось, после того, как ребенок узнавал, что звук является свойством объектов, он утрачивал способность использовать его в качестве посредника в восприятии более абстрактных свойств, необходимых для передачи информации между чувствами.

После многих экспериментов со звуковым поводырем Бауэр пришел к заключению, что новорожденный младенец наиболее чувствителен к формальным свойствам раздражения или "общим свойствам", таким как симметрия, движение и положение, и что эти формальные свойства действительно могут передаваться от чувства к чувству — зрительная информация преобразовываться в звуковую и т. д.

Как представляется, изначально чувства не настолько узко специализированы, чтобы сосредоточиваться на весьма слабых ощущениях, ассоциированных лишь с определенными чувствами. В процессе развития восприятии, чувства «научаются» опытом и все более сосредоточиваются на «объектах» и «вещах», частично утрачивая свою восприимчивость к "общим свойствам". Согласно Бауэру:

"Наш взрослый мир восприятии весьма чувствен — полон красок, запахов, звуков и т. д. Но мир новорожденного не чувствен — он «воспринимающ». Ребенок обрывает «цветы» формальных характеристик, ассоциированных с чувственным опытом, не притрагиваясь к «стеблю» самих чувственных опытов… Я думаю, что дети реагируют именно на формы раздражения, и чувство, обеспечивающее наилучшую форму, станет тем, в котором они будут специализироваться".

Способность передавать сообщения от одного чувства к другому, по-видимому, и является основополагающим свойством гениальности. Музыкальный гений Моцарта, к примеру, не произошел от одной лишь его способности узнавать ноты и воспроизводить по ним определенного качества звуки, то есть с нужного темпа, громкости и тона. Его дар заключался в восприятии и передаче посредством звуков глубинных форм, взаимосвязей и «универсалий». Рассматривая далее в этой книге его творческий процесс, мы увидим, что Моцарт обладал исключительным даром приводить звуки в гармонию со всеми остальными чувствами. Для Моцарта эмоциональность, душа и хороший вкус требовались в музыке в той же мере, что и уши. Описание Моцартом своей стратегии сочинения музыки показывает, что музыка есть нечто вроде заложенного в сознании "звукового поводыря" для многих ощущений, в котором чувства, воображение и даже художественный вкус слились воедино. Возможно, что в отличие от большинства взрослых-людей, Моцарт и другие гении сохраняли прямой доступ к "общим свойствам", как и свою способность легко производить обмен информацией между чувствами и воспринимать скорее «формы», а не "вещи".

Согласно Бауэру, мы теряем доступ к общим свойствам, поскольку научаемся ассоциировать чувственные качества с самими «вещами», а не с их "формальными характеристиками" и взаимосвязями. Мы даже стараемся «опредметить» сами чувственные качества, воспринимая цвета, запахи и звуки как «вещи», а не как отношения между «противоположностями», на чем настаивал Аристотель. (Даже многие методики НЛП рассматривают «субмодальности» так, как если бы они были инвентарным списком «вещей», а не отношениями.) Например, мы говорим о внутреннем изображении как о «ярком» или «далеком», как если бы это были вещи, ассоциированные с определенным изображением. Чтобы определить, является ли изображение «ярким», необходимо прежде всего установить: по сравнению с чем яркое? Изображение изначально не является ни «ярким» ни «тусклым», ни «красочным» ни «блеклым», ни «удаленньм» ни «близким» — оно является "удаленным, красочным или ярким" в сравнении с чем-то еще, к примеру, со своим фоном или другим изображением.